Тайные полномочия. Антон Чиж
болтливые слуги. Я уже не говорю про истопников, дворников и столяров. Все про всех знаете…
– Не пойму, к чему клоните, господин Ванзаров.
– Я не клоню, а прямым текстом говорю: если найдете Лунного Лиса раньше меня, очень прошу не трогать. Мне даже весточку посылать не надо. Просто оставьте его в покое, пока я до него не доберусь. Прошу на всякий случай. Уверен, что успею чуть раньше ваших лихих ребят.
– С чего вдруг такая любезность?
– А с того, драгоценный Семен Пантелеевич, что Лунный Лис совершил большую промашку. Взял вещицу, касаться которой не следовало. И вам не советую. Иначе может случиться такая неприятность, что и ваш почетный статус не спасет. Надеюсь, вы меня правильно поняли.
Стенька-Обух поводил по крышке стола острием перочинного ножика.
– Слову вашему верю, иначе бы вы здесь не сидели, Родион Георгиевич. Вот только не пойму, какой же от меня совет получить хотели?
– Как думаете: вещицу эту опасную Лунный Лис по ошибке стянул или намеренно? – спросил Ванзаров.
– Вот вопрос! Откуда мне знать?
– А мне показалось, что из прислуги княгини Марии Кирилловны после обыска и допроса кто-то непременно вашим людям душу изольет.
– Ничего не знаю.
– В таком случае не смею больше отрывать от ваших дел, – Ванзаров встал, откинув стул носком ботинка. – Только не забывайте мою дружескую просьбу: оставьте Лунного Лиса в покое.
Семен Пантелеевич ничего не ответил, только улыбнулся чрезвычайно приятно. Он подождал, пока Ванзаров скрылся в проеме подвала, и крикнул мазурика, поджидавшего снаружи. Колька Слепень выслушал поручение воровского старшины со всем вниманием, переспросил, как следует поступить, чтобы ошибки не натворить, и, получив несомненное подтверждение, обещал исполнить в точности.
Он выскочил из подвала быстрее пули, пущенной в темном закоулке. А Стенька-Обух так и скоблил в задумчивости крышку стола перочинным ножом.
8
В большой гостиной генеральского дома было тесно. Члены команды томились в ожидании. Назначенное заседание все не начиналось. Были поданы легкие закуски и чай. Ничего крепче заварки на столе не найти. Бутовский требовал соблюдать спортивный режим перед соревнованиями и своих гостей не баловал. Общий разговор не клеился. Дюпре мрачно разглядывал чайную ложку. Князь Урусов, развалившись в кресле поперек сиденья, поигрывал папироской, которая тоже была запрещена. Лидваль то и дело поглядывал на карманные часы, всем видом показывая, до какой степени ему некогда.
Рибер не мог понять, откуда взялось невидимое, но ощутимое напряжение и что тому стало причиной. Так бурно и радостно представили команду репортерам, и вдруг какое-то уныние. Может, устали после сильных эмоций? Как часто бывает после высокого подъема, наступил спад, нервная система требует отдыха. Вот Немуров, вроде как обычно следит за своим начальником, не хуже дрессированной собачки. И все равно какой-то он кислый, нет в нем искры и живинки. Отчего? Или вот Бобби. Старательно отворачивается. Никак не может пережить