Дорога в один конец. Дмитрий Георгиевич Протасов
не в силах поверить в свою свободу. То ерошил перья птиц, то раскачивал деревья, то срывал с них листья и по-хулигански швырял ими в немногочисленных прохожих. Он, то скрывался в проулках, то вдруг вылетал, как сумасшедший, на бульвар и несся по нему сломя голову, отчаянно разнося окрест бумажный мусор и пластиковые пакеты. Время от времени провода электропередачи смыкались и разбрасывали ослепительные снопы разноцветных искр.
Ветер, превратившийся в ураган, словно говорил – грядет буря. Немногочисленные прохожие обратились в бегство. Промчалась какая-то машина. Пробежала женщина, безуспешно пытавшаяся поймать свой, улетевший зонт. Продавщица из табачного киоска торопливо закрывал металлические ставни. ГРЯДЕТ БУРЯ! Я поднял голову и замер, увидев грозную, почти фантастическую и завораживающую картину.
Гигантский, необъятный темно-фиолетовый купол, как тень ядерного «гриба», накрыл уже почти весь небосвод. Его нижняя, темно-нефритовая вогнутая сторона, обращенная к земле, наползая на город, напоминала широко открытый зев жуткого доисторического чудовища, готового сожрать все на свете. Но вот чудовищный «колпак» закрыл все небо, опрокинув темень на землю. Последние лучи светила поглотила тьма. Ударил раскат грома, содрогнувший всю вселенную. Угольную черноту угрюмого неба прочертила молния – яркий столб нечеловеческого света. Гроза надвигалась просто безумная.
До первых капель ливня я успел добежать до своей машины. Благо, что библиотека была всего в двух кварталах от кинотеатра «Победа». И тут обрушилась чудовищная по тяжести своей, целая стена воды. Это был водопад – просто Ниагара какая-то. Невероятная супер-молния обрушилась на окрестности, осветив всю улицу, каждое здание и каждое дерево до последнего листочка. Космический треск бешенного громового раската полностью атрофировал мои барабанные перепонки и тут машину сильно тряхнуло.
Пока я тряс головой, приходя в себя и возвращая слух, гроза вдруг, как-то стремительно прошла. Тучи схлынули с небосвода, утих гром. Несмотря на закрытые окна машины, мне почудился странно знакомый запах. Я огляделся, как бы приходя в себя после чудовищного разгула стихии. Вода слилась с лобового стекла «Жигулей» и я увидел…
Что солнце стоит в зените! А я сижу в машине на дороге среди дубов! А прямо посреди безлюдной дороги, в тени кроны огромного старого дуба, в инвалидном кресле странной конструкции, лицом ко мне, сидит безобразно тощий, крайне неопрятно одетый мужичок с неестественно подогнутыми ногами.
Я вышел из машины и задумчиво подошел к нему. Пьянчуга медленно открыл блеклые, непонятного оттенка конъюнктивитные глаза и удивленно гукнул, увидев человека.
– Ты хто? – вопросил он, протягивая руку к пресловутой бутылке с водкой.
– Я? Ну, кто я? – на секунду я задумался – Ван Хельсинг.
– Ух-ты! Борец, ик, с нечистью… – инвалид гулко икнул.
– А чаво ж тебя, Ван Гельсинх, принесло с энтой стороны? Отселя, дорога только к кладбищу, больше никуды!
– Так