Две сестры. Честь рода. Елена Малиновская
она залилась краской смущения, приглушенно ахнула и покачнулась, словно ноги отказались служить ей. Благо что ее успела подхватить под локоть Герда, которая как раз стояла рядом и смущенно вертела в руках оказавшийся ненужным бокал.
В прихожей опять все разом загалдели. Гилберт подскочил к Габби и принялся горячо убеждать ее в своей любви. Вильгельм шумно выражал свое возмущение нравами нынешней молодежи, совершенно забыв при этом, что является ровесником всем присутствующим, за исключением моей помощницы по хозяйству. Габриэль опять принялась всхлипывать.
Я мученически возвела очи горе́, поняв, что кошмар продолжается. В висках опять зашевелилась задремавшая было мигрень, раз за разом пронзая мою несчастную голову раскаленными спицами боли. И внезапно я увидела Анну. Сестра притаилась на лестнице, отстраненно наблюдая за происходящим внизу. Она сидела прямо на ступеньках, положив на колени стиснутые до белых костяшек остренькие кулачки, и почему-то улыбалась. Заметив, что я увидела ее, Анна медленно сфокусировала на мне взгляд своих бесконечно голубых безмятежных глаз. И на какой-то миг мне стало очень страшно. Так страшно, что по моей спине пробежали холодные мурашки. Показалось, будто на меня посмотрело древнее создание, на короткий срок для собственного развлечения принявшее облик маленькой невинной девочки.
Однако в следующее мгновение Анна растерянно моргнула – и наваждение схлынуло. Я вновь видела перед собой любимую сестренку, с тоской и испугом взирающую на разгоревшийся по новому витку скандал.
– Ну все, достаточно!
С этими словами я встала со стула. Удивительно, на сей раз я произнесла это без крика, однако в прихожей моментально воцарилась тишина.
– Габриэль, успокойся, между мной и Гилбертом нет никаких отношений, кроме дружеских, – отчеканила я, строго глядя на заплаканную девушку. – Он действительно едет со мной, но лишь как приятель, способный оказать необходимую поддержку.
– А тебе не кажется, что прежде было бы неплохо испросить моего на то позволения? – ядовито осведомился Вильгельм, даже не пытаясь скрыть неприязни во взглядах, которые он то и дело бросал на Гилберта. – Ты прекрасно знаешь, что мой отец никогда не любил гостей. И в любом случае это крайне неуместно – присутствие, по сути, абсолютно постороннего человека в имении, когда там происходят столь печальные события!
– Кто сказал, что ваш отец вообще меня увидит? – тут же отозвался Гилберт и с нарочитым недоумением пожал плечами: – Насколько я понял по вашим словам, его состояние так плачевно, что он наверняка не встает с кровати. А значит, мы вряд ли столкнемся с ним в коридорах вашего имения. Обещаю, что буду вести себя тише воды ниже травы, лишь бы не потревожить его покой.
– Я не сомневаюсь в вашем благоразумии. – Вильгельм презрительно фыркнул в ответ на эти слова. – Однако по-прежнему не понимаю, в чем заключается необходимость вашего присутствия в моем доме.
– Беспокойство за Хлою