Невидимка с Фэрриерс-лейн. Энн Перри
к другим, почти двадцатилетней давности. Слишком большое расстояние отделяло их от этого послания. Нахлынули воспоминания – но уже не печальные, а полные нежности. Она примет предложение вместе пообедать. Ей будет очень, очень приятно не торопясь поговорить не только о деле, но и о других вещах, побеседовать, неспешно наслаждаясь его обществом, остроумием, причудливостью его мышления, тонкостью суждений; при этом беседа будет исполнена самого тонкого юмора, который всегда присутствовал в его речах. И он всегда был честен. Это будет прямой разговор.
Веспасия тщательно оделась – не только для себя, но и для него. Давно уже она не одевалась, чтобы доставить кому-то удовольствие своим туалетом. Телониусу всегда нравились пастельные тона, разнообразие их почти неуловимых оттенков. Поэтому она надела шелковое платье цвета слоновой кости, гладкое на бедрах, с очень скромной, но чрезвычайно изящной драпировкой на лифе, обильно расшитое жемчугом, с кружевом у шеи. Он всегда предпочитал бледное сияние жемчуга блеску бриллиантов, считая последнее жестким и нагловатым.
Веспасия вышла из экипажа в пять минут девятого, достаточно близко к назначенному времени и не выходя из рамок вежливости. Неукоснительная точность всегда несколько вульгарна. Дворецкий, открывший ей дверь, был очень стар. В свете холла сияли его белоснежные седины; он сильно сутулился. С минуту внимательно разглядывал ее, потом его лицо осветила улыбка.
– Добрый вечер, леди Камминг-Гульд, – сказал он с нескрываемым удовольствием, видимо, под влиянием нахлынувших воспоминаний. – Как приятно вас видеть! Мистер Квейд ждет вас, соблаговолите войти. Разрешите, я возьму ваш плащ?
Прошло двадцать лет с тех пор, когда Телониус Квейд был в нее влюблен, и, если честно, она тоже любила его, и гораздо сильнее, чем рассчитывала, когда их роман только начинался. Он был блестящим юристом немного за сорок, худощавый и легкий в движениях, с прекрасно вылепленным лицом мечтателя-аскета, преданный своей профессии и карьере, словно жене, и пылко влюбленный в справедливость.
Тогда, в свои шестьдесят, Веспасия все еще была замечательной красавицей, что делало ее буквально знаменитостью. Она была замужем за человеком, к которому питала нежность, но отнюдь не обожала его. Он был старше ее, холоден, плохо понимал юмор и как раз в это время замкнулся от суеты жизни в ворчливом одиночестве старости. Он больше, чем прежде, стремился к физическому комфорту, при этом ограничил свои контакты с другими людьми, за исключением нескольких сходно мыслящих друзей и небольшого числа знакомых, с которыми вел активную переписку относительно тяжелого положения Империи, краха общественной морали и упадка религии.
Сейчас, когда Веспасия должна была снова увидеться с Телониусом Квейдом, она до смешного волновалась. Но это же просто нелепо! Ей больше восьмидесяти, она старая женщина. Даже Телониусу уже должно быть шестьдесят с небольшим! Она прекрасно владела собой, когда предложила Шарлотте использовать возможность встречи с ним, но пока шла за дворецким по знакомому холлу, сердце ее трепетало, а руки онемели от волнения, и она едва