Город под куполом. Dzairs Anabis
в его владениях были всегда расставлены в необычном, даже, казалось бы, хаотическом порядке. Но здесь не было месту хаосу. Металлические змейки шлангов соседствовали с надувными пингвинами, далее следовали маленькие мешочки со специями, а под ними громоздился ворох старинных пожелтевших журналов. В угловых холодильниках томились сладкие напитки, овощи и брикеты мороженой рыбы. Всё повторяло жизнь там – за стеклом. Где бесконечные потоки машин двигались в шестнадцати разных направлениях, не мешая пешеходам, а людям не приходилось, подобно их предкам, вдыхать ароматы выхлопных газов. Автомобили – для всех и каждого – работали на электричестве и воде. А трассы, лишь местами вежливо соприкасаясь друг с другом, давно утонули под землёй или вознеслись в прозрачные надземные тоннели.
Будущее наступило. Джинджо пригладил ладонью воротник рубашки. Всё, как в той древней книжке, которую он запоем перечитывал в детстве, юношестве и отрочестве. Настоящая свобода и безграничные возможности. В мире вокруг исчезло насилие. Нет, оно не пропало в одночасье, никак нет, оно будто растворилось в океане познания. С тех самых пор, как пропали институты фанатизма, правительственные учреждения рассыпались как карточные домики, а корпорации были покинуты своими основателями – вслед за ними двинулось и всё, то негативное, что многие века властвовало над человеческим существом.
Человек будущего, в котором находился сейчас Джинджо, этот безликий маленький старик, мог получить всё, чего только пожелает. Общество оценивается по его отбросам. В этом обществе отбросов не было. Каждый обзавёлся своим личным пространством и чувствовал рамки, где оно могло нарушить целостность пространства другого человека.
Возможно, кто-то помог им в этом. Возможно, это был сам Джинджо. А может, человечество наконец-таки достигло того пика существования, где все основы были стёрты, и следующий шаг мог быть лишь ввысь – в космические глубины, в которых можно было бы протянуть открытые ладони к щупам, перьям и клешням существам иного плана.
Дверь открылась и закрылась, задев чешуйки песни ветра, которая чувственно зазвенела всеми своими трубочками, отвлёкши Джинджо от созерцания своего любимого городского вида.
– Здравствуйте, дядя Женя, – пропела маленькая девочка с огромными глазами цвета медовой патоки. – Хороший день.
В её возрасте сложно было выговорить настоящее имя старичка, напоминающее об его итальянских корнях. Поэтому она называла его Женей, на что он нисколько не обижался.
– Хороший, Света, – вежливо согласился он.
Девочка процокала каблучками по мраморному полу к полке с яркими книжками и принялась водить ноготком по обложкам. Она может взять сколько угодно, даже все – Джинджо не скажет ни слова. Когда-то миром правили деньги, сейчас же их нет. Все товары в его, да и других магазинах, не продаются – слово «продажа» уже стало относиться к мёртвым словам, а товары отдаются людям просто так. Всё равно никто не возьмёт больше, чем ему требуется. Конечно, подобное вошло в привычку не сразу. Старое поколение, познавшее в своё время нужду и давление социума, забивало кладовки и балконы мылом, крупами, одеждой в полной уверенности, что однажды свобода закончится, а они снова будут вынуждены гнуть спины на должностях по десять часов в день. Но свобода не могла закончиться там, где всё производство давно перешло к роботизированным системам. А новое поколение уже понимало, что просто лежать на спине – невообразимо скучное занятие, а потому творило, ухаживало за стариками, занималось наукой и развивало своё сознание, стараясь улучшить всё, что могло быть улучшено.
Джинджо снова посмотрел на улицу. Через дорогу на крыльцо своего цветочного магазинчика вышла Марта, добрая женщина с неизменно озорным блеском в глазах. Шалунья любила мужчин и частенько выглядывала на улицу, чтобы не упустить возможность завести новое знакомство. Так и теперь. Какой-то молодой человек в длиннополой шляпе остановился рядом с ней, и Джинджо увидел, как Марта смеётся чему-то сказанному, обнажая красивые ровные зубки. Общество, в котором не существовало боле института брака, стало дружелюбно и открыто для подобных межполовых связей.
Джинджо помнил, как рыдал парень с огненным ирокезом, прижимая к груди транспарант «Долой разврат и содомию!», сидя у стены, обклеенной старыми фотографиями свадебных кортежей и церемоний. На них женщины с ухмылками хищниц позволяли своим кавалерам в траурных костюмах нацеплять им на палец кольцо из драгоценного когда-то металла. На парня смотрели с жалостью. А он рыдал под дождём, сминая транспарант своим телом и выкрикивая перед собой пустые угрозы. А потом пустота превратилась в Джинджо, и он увёл парня в место, где каждый мог найти покой.
– Хочу чего-то, – задумчиво сказала девочка, подойдя к хозяину магазина поближе.
Джинджо улыбнулся краешками рта. Образ парня, возникший у него в голове, набросил некоторую пелену на его созерцательное настроение.
– Смотри, – прошептал он, присев перед девочкой. – Смотри.
В его руках заблестели три шарика в несколько сантиметров диаметром. Один был из серебра, второй из малахита, а третий из пропитанного утяжелителем кедрового дерева.
Девочка