По следам Франкенштейна и другие ужасные истории. Оноре де Бальзак
игрока, который дрожащими руками пересчитывал банковые билеты.
Выходя из Пале-Рояля, Рафаэль забыл о шляпе, но старый сторожевой пес молча подал ему это отрепье. Рафаэль спустился по лестнице.
Вскоре он очутился на улице Сент-Оноре, свернув в сад Тюильри. Он шел, точно в пустыне, его толкали встречные, но он их не видел. Сквозь уличный шум он слышал только один голос – голос смерти. Теперь он шел по берегу Сены. Он мрачно посмотрел на воду.
– Не такая это погода, чтобы топиться! – с усмешкой сказала ему одетая в лохмотья старуха. – Сена грязная, холодная!..
Неожиданно он усмехнулся.
– Если я утоплюсь, то мертвый я стою пятьдесят франков, а живой – я всего лишь в лучшем случае талантливый человек, у которого нет ни покровителя, ни друзей, ни соломенного тюфяка, ни навеса, чтобы укрыться от дождя, – настоящий социальный нуль.
Смерть среди белого дня показалась ему отвратительной, он решил умереть ночью. И все-таки он ощущал в себе трепет жизни, все еще боровшийся с тягостной мыслью о самоубийстве.
И вот с видом беспечного гуляки, которому просто нужно убить время, он пошел дальше по направлению к улице Вольтера. На углу набережной его внимание привлекли старые книги, разложенные на парапете, и он чуть было не приценился к ним. Но тут же посмеялся над собой и, философски засунув руки в карманы, снова двинулся беззаботной походкой.
Вдруг с изумлением он услышал почти фантастическое звяканье монет у себя в кармане. Улыбка надежды озарила его лицо, зажгла радостью глаза. Он быстро вытащил руку из кармана и увидел всего лишь три монеты по два су.
– Добрый господин, хоть одно су на хлеб.
Мальчишка-трубочист с черным одутловатым лицом весь в саже, одетый в лохмотья, протянул к нему руку. Стоящий в двух шагах от мальчишки старый нищий, робкий, болезненный, сказал грубым и глухим голосом:
– Сударь, подайте сколько можете, буду за вас бога молить.
Но, когда молодой человек взглянул на старика, тот замолчал. Видимо, на мертвенном лице молодого человека он заметил признаки нужды более острой, чем его собственная.
Рафаэль бросил мелочь мальчишке и старику и отошел от набережной, больше он не мог выносить душераздирающего вида Сены.
Проходя мимо магазина эстампов, он увидел, как из роскошного экипажа выходит молодая женщина. Он залюбовался ее очаровательным белым личиком, которое красиво окаймлял атлас нарядной шляпки. Он увидел ее прелестную ножку, которую обтягивал белый туго натянутый чулок. Но он тут же отвел глаза. Это было его прощание с любовью – с женщиной.
Лошади тронули, и этот последний образ роскоши и изящества померк, как должна была бы померкнуть его жизнь. Он прошел мимо Лувра, миновал башни Собора Богоматери, Мост Искусств.
Он оказался возле старой двери, ведущей в Лавку Древностей и решил войти, чтобы хотя бы дождаться там ночи. Он вошел в лавку с видом независимым, с той застывшей улыбкой на устах, какая бывает у пьяниц. Да и не был ли он пьян от