Танец на раскаленных углях. Александр Сухов
наличие на небосводе луны и отсутствие какой-либо облачности.
– Ты уверен, брат Фар, что Коршун и гном двинули в этом направлении? – спросил тот, что был повыше и покоренастее.
– Абсолютно, учитель. Наверное, они пошли дальше, и мы сможем их вскоре догнать. Вы не могли бы объяснить, почему нам приходится гоняться за каким-то воришкой, почему не выполняем напрямую указание Великого Магистра и не идем к Матео? – в свою очередь поинтересовался звонкий юношеский голос.
– Мой мальчик, ты задаешь много лишних вопросов. Хорошо, я объясню. Все равно без твоей помощи никак не обойтись. Пойдем, присядем на камушках у берега, там, где дрыхнет какой-то пьяный гном. Не волнуйся, он нам не помешает. Это не тот самый, что сопровождал Коршуна и надрался в кабаке, как скотина?
– Не уверен, наставник, я не отличаю одного гнома от другого. Хотя вряд ли Коршун оставил бы товарища одного на берегу в столь плачевном состоянии, судя по тому, что нам рассказывал о нем Его Пресветлость. Нет… скорее всего, это другой – тот еще мог передвигаться на своих двоих, а этот в полнейшем отрубе.
Парочка прошла прямиком к тому месту, где минутой раньше я цедил песок сквозь пальцы, а компаньон дымил трубкой. Маги присели на камни, и старший заговорил:
– Фарлаф, ты уже совсем взрослый и вполне должен понимать, что в нашей жизни не существует прямых и гладких путей. По большому счету, жизнь – это компромисс между интересами коллектива и личности. Все в мире меняется, поэтому, в зависимости от обстоятельств, человек должен сам решить, что ему выгодно в данный момент: выполнить обязательства перед обществом или, поступившись принципами, обеспечить свою личную выгоду. Посмотри на меня, мальчик, я без малого сто лет в Ордене, талантливее многих архимагов, а что имею? Двадцать годков как старший исполнитель, и никаких перспектив. Молодые бесталанные вертопрахи занимают вершину пирамиды власти лишь потому, что их такие же бездарные родители уже там. Поверь старику, дорогой Фар, так было, так есть и так будет. Клейн не заинтересован в том, чтобы его окружали сильные личности, ибо радеет, прежде всего, не о благополучии Ордена, а за мягкое местечко под своим тощим задом.
– Но, мастер Велль, то, что вы сейчас говорите, – великая крамола! Может быть, вы просто-напросто испытываете своего ученика?! – воскликнул молодой человек.
Это был еще совсем юноша, едва ли старше двадцати. Оценить его фигуру под темным плащом не представлялось возможным, но, судя по лицу со впалыми щеками и выступающим носом, а также по гусиной шее, он был весьма худ. Впечатление усиливали длинные непокорные волосы, перетянутые на лбу кожаным ремешком. Напарник являл собой противоположную картину. Крепкий мужчина, на вид едва за пятьдесят, на полторы головы выше Фарлафа, казалось, был самим воплощением силы и здоровья.
– Неужели ты думаешь, что твой наставник, который любит тебя, как родного сына, способен на провокацию по отношению к собственному ученику? Назови хотя бы одну