Рутина. Евгений Алехин
этого было более чем достаточно. Договорились, что еду буду готовить я и, так как у меня самый маленький заработок, не буду скидываться на продукты. Эти условия превосходили мои самые смелые мечты – готовку я воспринимал скорее как медитацию, чем как труд.
Первый день я орудовал лопатой. С нами на участке были два узбека, которых наняли хозяева. Узбеки работали так хаотично и плохо, что я долго не мог понять, зачем они здесь нужны. С моей работой было все просто: максимально качественно выполнять поручения, для которых Марат был слишком хорош, пока он будет занят чем-то квалифицированным. Для начала мне нужно было выкопать траншеи правильной формы и глубины под фундамент.
Я так увлекся, что копал почти без перерыва до самого обеда. Врубил плеер на полную. Под завывание эмо и скримо я вышвыривал землю, лопата за лопатой, приближаясь к ядру земли. Привыкший к праздному времяпрепровождению в общаге, я совсем забыл, какое отупляющее удовольствие приносит работа руками: ты отдаляешься от мыслей, их течение успокаивается и замедляется, твой обезьяний ум больше не властвует. Я отгородился от наших отношений с Сигитой и от замыслов книжек и альбомов. Все фильмы и роли, которые я мечтал поставить и сыграть, сейчас стали тем, чем и являлись – игрушечными чудовищами разума. Тело и лопата, земля, тело и лопата.
Марат махал мне, и я вытащил наушник.
– Сынок, ты не увлекся? – спросил Марат.
– А что такое?
– Давно замерял?
Он сходил за сантиметром, и мы замерили глубину первой ямы.
– Вот же сумасшедший, – сказал Марат и рассмеялся. – Сынок, ты псих.
– Ничего, закопаем обратно.
Таким образом я потерял пару часов, проработав их вхолостую. Пришлось присыпать и утрамбовывать то, что я уже раскопал. На закате Марат предложил прогуляться. Мы накинули куртки, вышли за ограду и попали в лесок, а через пять минут уже вышли к Финскому заливу. Я разулся и пошел намочить ноги по камням. Марат остался на сухой части берега. Вода была ледяная, но все равно было очень приятно.
– Благодать здесь! Давай сюда! – заорал я Марату.
Искупаться не получилось – слишком неудобные камни и непредсказуемые волны, а то я полез бы, несмотря на холодную еще погоду. Когда мы шли обратно, ужинать, я, дрожа, спросил:
– Отец, как думаешь, я же два часа потратил впустую? Да?
– Ну и что?
– Может, стоит сказать Жене, чтобы вычел это из моей зарплаты?
– Ты че, сынок?! Да Женя тебе жопу скоро лизать будет. Ты один работаешь лучше, чем два узбека, вместе взятые. Не бери в голову. Приноровишься, это же только первый день.
Отработав три дня и получив свои три косаря, я не выдержал: в выходные поехал мириться с Сигитой на ночном сидячем поезде. В субботу я успел даже сходить на занятие по мастерству, потом мы пошли погулять в павильоны на «ВДНХ». Там в одном из модных, как я их тогда оценивал, магазинов я купил ей кроссовочки. Она сразу их надела, а старую обувь убрала в рюкзак. Я не мог налюбоваться ею: странным азиатским разрезом глаз,