Обманувший смерть. Роман Романович
обмякло и оседает, успеваю выхватить у него из рук дубинку и блокировать ею следующий удар. Ускорение кончается, я оказываюсь в окружении врагов, и удары сыпятся со всех сторон.
Выставляю руки, защищаю голову, но это едва помогает. Прилетает по затылку, по корпусу, мне бьют в ноги, а я думаю лишь о том, как устоять.
Шесть пропущенных ударов, большую часть урона удается поглотить, и я взрываюсь контратакой.
Рывок, сшибить плечом зазевавшегося пацана, вырваться из окружения. Разворот, пропустить удар над собой, вдарить палкой по ребрам.
Мальчишка орет от боли, но его крик как тягучая смола, растягивается в ускоренном восприятии, которое я снова вернул.
Один из умников умудрился кинуть дубинку мне точно в голову. Встречаю её лбом, не успеваю поглотить урон, пределы тела и так пройдены.
В глазах темнеет, кидаю энергию на защиту, рывок, и опять прорываюсь, щедро раздавая удары.
По лицу бежит кровь, мне рассекли бровь и отбили большую часть тела. Но и противникам досталось. Их трое, я один. Расклад лучше, чем был минуту назад.
Тут внезапно сзади на них налетает Волчонок. В руках у него дубинка, которой он и заехал одному из противников по голове. Они отвлекаются, а я бросаюсь вперед, бью в нос ближайшему.
Ускорение снова кончилось, слышу дикий ор в полной мере. На ногах из противников остается только вожак стаи. Он самый крупный из парней, отскакивает назад, разрывает дистанцию, бросает дубинку и достает нож. Шутки кончились.
– Волчонок, какого, пасть его дери, происходит?! – орет он. – Вам что, шавки, жить надоело?!
– А тебе? – скалится Волчонок, и я понимаю, что он не прочь подраться. – Как самим нападать и малышню пинать, так смелые?! А как по шее получили, так угрозами кидаться начинаешь?!
– Да ты совсем берега попутал! Урою!
– Это я тебя сейчас урою, чудила! Если не заметил, нас двое, а ты один остался. Уверен, что хочешь рискнуть?
Волчонок и сам уже с ножом. Водит им перед собой. Чувствую в нем жажду крови, готовность броситься вперед.
Наконец до последнего оставшегося противника доходит, что сила не на его стороне. Он делает шаг назад, смотрит зло. Тут и остальные шевелиться начинают. Пару минут, и часть из них оклемаются, тогда расклад снова изменится. А я в себе больше не ощущаю сил драться. Чувствую, что стою исключительно на волевых.
– Уходим, хватай наших и валим, – кладу руку Волчонку на плечо.
Тот дергается, но, слава разуму, соглашается. Поднимаем юных воинов, что пали в схватке. Тем не особо досталось, могут идти. После чего спиной отходим с пляжа, а когда расстояние увеличивается метров до пятидесяти, то разворачиваемся и бежим. Чужой вожак вовсю поднимает своё воинство, так что и в погоню броситься могут.
Забежали за ближайший дом, перелезли через забор, что в этот раз далось труднее, так как меня всё больше шатало, и встретились лицом к лицу с нашими бегунами. А за ними, на расстоянии метров пятидесяти, неслись трое