АНЭТТА БРИЛЬ. МАМИНЫ УРОКИ. Записала Ирина Зайчик
лыбки начинается мое утро! – говорила мама. – Я хочу остаться в памяти зрителей молодой, красивой «ягодой-малиной». Казалось, она всегда была в хорошем настроении. Я никогда не видела, как мама плачет. Это было ее кредо: что бы на душе ни происходило, не показывать виду. Она и меня учила так жить: «Даже если получила двойку, ты должна улыбнуться тому, кто тебе откроет дверь. Близкие должны радовать друг друга». Слава богу, оценками я маму не расстраивала – окончила школу с одной четверкой, все остальные были пятерки. Всем казалось, что она идет по жизни летящей походкой. Она эту легенду поддерживала: «Да у меня фамилия Легкоступова!» Но только на первый взгляд маме все давалось легко и просто. Она по кирпичику закладывала фундамент для своей большой семьи. Для нас всех, начиная с дедушки и бабушки. Это огромный труд, требующий самоотдачи. А потом в ее жизни было много предательств и вранья… Мама выросла в Феодосии – маленьком городке на берегу Черного моря. Как-то мой дедушка, Валерий Владимирович Легкоступов, аккордеонист и баянист, поехал на гастроли из Крыма в Хабаровск. Музыканты должны были аккомпанировать хору русских народных песен. Девушки в кокошниках и сарафанах выстроились на сцене как на смотринах. Дедушка обвел сибирских красавиц глазами и сказал: «А теперь останутся самые красивые, и мы еще немножечко попоем». И показал на бабушку. Гале было всего шестнадцать лет. У них сразу же вспыхнул роман. Вскоре они пожени лись и прожили вместе больше пятидесяти лет, ни разу не поссорившись. Дедушка привез молодую жену и маленькую Валю, мою маму, на юг к родителям. Их домик с пристройками и гаражом был в ста метрах от моря, неподалеку от знаменитого барельефа «Корабль Александр а Грина». В тесноте, да не в обиде! Они жили большой семьей в крошечной квартирке: родители дедушки, он с женой, его младшая сестра Валюшка и моя мама, тоже Валя. Она любила рассказывать, как с тетей сушили длинные, как у русалок, волосы до пояса у дровяной печки. Мама обожала вспоминать детство. Оно было солнечным и музыкальным. Маленькая девочка строила во дворе из картонных коробочек сцену и стучалась к соседям, приглашая на концерт «нагодной агтистки СССГ Валентины Лег коспуповой». Она долго грассировала, пока школьный педагог однажды не сказала: «Валя, знаю, ты мечтаешь стать певицей. Но артисток без буквы «р» не бывает. Запомни». Мама стала упорно над собой работать и через какое-то время научилась произносить букву «р». Уже по этому примеру видно, какой она была целеустремленной. И никогда – легкомысленной. Очень серьезно подходила к вопросу создания семьи. При всей кажущейся легкости у нее были «тяжелые» установки – она знала, каким будет ее будущий муж… Дедушка мамины мечты не разделял, однажды дал ей мудрый совет: «Певица – певицей, но нужно иметь профессию, которая тебя в старости прокормит. А если голос потеряешь?» Мама послушалась и стала учиться в Симферопольском музыкальном училище. Она выбрала скрипку. Ей казалось, что так легко водить палочкой… В процессе учебы выяснилось, что скрипка – очень трудный инструмент. О своем выборе она пожалела сто раз, но доучилась до конца. «А теперь пойду учиться на певицу!» – сказала она дедушке, положив диплом на стол. Надо знать мою маму: она всегда добивалась того, чего хоте ла. Поступила в Гнесинку на эстрадно-джазовое отделение к профессору Иосифу Кобзону. До этого она пела в симферопольской группе «Салют», где встретилась с папой. Мамин будущий муж, Игорь Кушнарев, играл на барабанах. Он был старше мамы, еще очень юной девушки, на шестнадцать лет. Она, кстати, всегда говорила, что это была самая сильная и настоящая любовь в ее жизни. Надо сказать, что у папы это был второй брак. На экраны только-только вышел фильм про красавицу Анжелику. Маминым кумиром был Жофрей де Пейрак со шрамами на лице и пылким сердцем. Когда мама увидела папу, ей показалось, что он – вылитый благородный Жофрей. Они поженились в 1983-м и прожили в браке довольно долго – до 1995-го. Жили дружно, никогда не скандалили. Единственная ссора в их семье могла вспыхнуть… из-за баночки колы. Оба обожали этот напиток. Папа со смехом рассказывал, как на полном серьезе они выясняли друг у друга: «Кто выпил мою кокаколу?!» Жили они в Туле, куда их пригласила местная филармония. Мамулька меня там и родила.
Я была долгожданным ребенком. Когда врач объявил маме, что та беременна, она была на седьмом небе от счастья. Вышла из женской консультации и идя по улице, «несл а себя как драгоценную вазу». Именно так и сказала. Беременная мною, мама до пятого месяца активно гастролировала. Она уже была знаменитой, спев на «Голубом огоньке» «Ягоду-малину». В ее репертуаре появилось много песен Вячеслава Добрынина. Когда мне было три месяца, мама отвезла меня к бабушке в Феодосию. Побыла там со мной какое-то время и уехала к папе в Тулу. Родители старались приезжать ко мне в выходные. Привозили коробки с киндер-сюрпризами, я с нетерпением ждала их приезда. Первые семь лет меня воспитывали дедушка с бабушкой. Я не знаю, что происходило у родителей. У папы был один «грешок», мама не смогла простить предательства. Как писал Лев Толстой в «Анне Карениной», если прощать, то так, словно ничего и не было. Мама этого сделать не смогла. Она максималистка: все или ничего! Разошлись они не сразу, делали попытки воссоединиться, но, видимо, склеить разбитую чашку не получилось. Могу об этом судить только по ее скупым словам в интервью: «Когда я была беременна Анэттой, у мужа случился роман. Я об этом узнала и имея твердый