Джентельмен удачи. Николай Леонов
но не вижу, где тут наша вина. Впрочем, раз уж мы здесь, не мешало бы взглянуть на потерпевшего, тем более что он наш земляк.
Крячко повел Гурова в то купе, где недавно разыгралась криминальная драма. К их удивлению, коридор был уже практически пуст. То ли начальству поезда удалось убедить пассажиров разойтись, то ли им самим надоело толкаться в тесном пространстве, тем более что, как выяснилось, до смерти никого не убили. И интерес публики угас так же быстро, как и возник.
Гурову это было как раз на руку, ему очень хотелось понять, что произошло этой ночью в скором поезде. Несмотря на внешнюю невозмутимость, в душе он все равно испытывал некоторую неловкость от того, что преступники осмелились так нагло действовать действительно под самым его носом.
Чтобы попасть в купе, Гурову пришлось показать свое служебное удостоверение. Ни начальник поезда, ни капитан-казах в странной для глаза форме никак не зависели от Министерства внутренних дел России, но все они еще помнили старые времена, и почтительное отношение к документам в красных корочках было у них в крови. А кроме того, как понял Гуров, никто из должностных лиц не знал толком, что делать в подобной ситуации. Если бы нарушитель порядка был здесь, они постарались бы его скрутить и на ближайшей станции передать куда следует. Но преступник сбежал, жертва преступления отделалась испугом, и кроме испорченного имущества в распоряжении должностных лиц ничего не было. Следовало, видимо, составить протокол, но как раз этот пункт программы вызывал у них заметные сомнения. Гурову показалось, что широколицый капитан с медвежьими ручищами с удовольствием спустил бы это дело на тормозах. Да и начальнику поезда лишняя головная боль была ни к чему. Единственным камнем преткновения оставалась позиция пострадавшего. Этот настаивал на немедленном расследовании и компенсации ущерба. Переговоры зашли в тупик. Гуров появился как раз вовремя.
Как ни странно, лицо человека, в которого стреляли, показалось ему знакомым. Гуров вспомнил, что на московский вокзал этот человек приехал в белом «Мерседесе», в сопровождении небольшой, но внушительной свиты. Собственно, часть этой свиты присутствовала и здесь – двое высоких сумрачно-молчаливых парней в хороших костюмах стояли по обе стороны двери, и на их лицах было написано раскаяние. От них никто ничего не требовал и не предъявлял им никаких претензий, но свою недоработку они понимали сами. Гуров им посочувствовал – видимо, разбор полетов им еще предстоял.
Пострадавшему гражданину было около сорока пяти лет. Он, нахохлившись, сидел на краю мягкого дивана, а рядом суетилась молодая женщина-казашка в белом халате. Весело сверкая черными как уголь глазами, она бинтовала гражданину голову. Внешность ее вполне оправдывала то восхищение, которое недавно высказывал Крячко. Медсестра была стройна и красива и, кажется, отлично это понимала, судя по тому, с какой иронией посматривала она на окружающих ее мужчин своими черными глазищами.
Гуров назвал свою фамилию и должность, поинтересовавшись для проформы, все ли в порядке.
– Гузеев!