Восходящая Тень. Роберт Джордан
насчет костей да пепла. – Истин ухмыльнулся. – Я сразу сообразил. То-то мой наставник возгордился бы. Надо будет послать ему подарок. Если, конечно, разузнаю, куда он подевался.
Считалось, что все знатные люди знают древний язык, хотя на деле большинство из них понимало его не лучше Истина. Молодые лорды затеяли спор, что же этакое сказал Мэт, и сошлись на том, что, по всей видимости, он помянул недобрым словом жару.
Мэт покрылся гусиной кожей, отчаянно пытаясь припомнить фразу, только что сорвавшуюся у него с языка. Какая-то тарабарщина, хотя ему и казалось, что стоит чуть поднапрячься – и он поймет. «А все Морейн, чтоб ей сгореть! Если б она в свое время оставила меня в покое, не было бы у меня таких провалов в памяти, в которые добрая телега пройдет, и я не болтал бы… всякое, будь оно проклято!» Правда, если бы так случилось, то нынче он не странствовал бы по свету с туго набитым кошельком, а по-прежнему доил папашиных коров; но об этом Мэт предпочитал не думать.
– Вы сюда играть пришли, – хрипло проговорил он, – или языки чесать, точно старые кумушки над вязаньем?
– Играть, – отрывисто произнес Бэрен. – Ставлю три золотые кроны! – И бросил монеты в кучу.
– И еще три сверху. – Истин икнул и добавил к кучке шесть золотых монет.
Мэт сдержал довольную ухмылку и выбросил из головы древнее наречие. Это далось ему без труда – он просто не хотел об этом думать. Кроме того, если уж они как следует завелись, за ночь он выиграет достаточно для того, чтобы поутру убраться отсюда. «А если Ранд спятил настолько, что затеял войну, убираться надо немедленно, даже если придется тащиться на своих двоих».
Снаружи, во тьме, прокукарекал петух. Мэт вздрогнул и приказал себе не дурить – никто тут не собирался умирать.
Он уставился в карты и заморгал – вместо язычка пламени в руке Амерлин сверкнуло лезвие ножа. И пока юноша убеждал себя, что устал, оттого ему и мерещится всякая чушь, она вонзила тонкий клинок ему в руку.
Отбросив карты, Мэт с громким криком откинулся назад и повалился вместе со стулом. Падая, он толкнул ногами стол. Казалось, воздух в комнате загустел, словно мед, а ход времени замедлился. Все происходило как будто одновременно. За воплем Мэта последовали другие крики, отдававшиеся гулким эхом, точно в провалах пустоты. Мэт медленно падал назад вместе со своим стулом, в то время как стол так же медленно всплывал вверх.
Карта с изображением властелина пламени зависла в воздухе, она росла на глазах, и нарисованная Амерлин смотрела с нее на Мэта со зловещей усмешкой. Уже почти достигнув человеческого роста, она начала выступать из карты, оставаясь при этом плоской фигурой. Но эта фигура тянулась к нему, пытаясь поразить обагренным кровью кинжалом, словно уже пронзившим его сердце. А рядом с ней вырастала другая фигура. Властелин чаш, благородный лорд Тира, вытаскивал из ножен свой меч.
В замедленном падении Мэт каким-то образом ухитрился вытащить из левого рукава кинжал и метнуть его прямо в сердце Амерлин. Если, конечно, у этой штуки было