Будем жить по-новому! Хозяйственник. Книга 5. Александр Леонидович Кириллов
набрать из своих бывших подчиненных.
– Да!? Младшие командиры Красной Армии считаются у нас в ГУЛАГе «золотым фондом», а саму армию мы, кадровики, называем не иначе, как «университет для всех организаций». Честно скажу, несмотря на ряд отрицательных факторов, демобилизованные солдаты несут в лагеря отношение к политической власти, которое они усвоили во время службы в армии. Бывшие военнослужащие предпочитают подчинение и издание приказов, а не демократические дебаты. В общем, имей в виду, что в Ростове есть вербовочный пункт, который поддерживает рабочую связь с областными и городскими организациями, ведавшими вопросами учёта и распределения рабочей силы.
Я поблагодарил его за краткую справку о том, что меня ждет и вообще о системе, куда я попал и, простившись, ушел домой. Побывав в гостинице и переодевшись в повседневную форму, вечером я снова встретился с несколькими товарищами-офицерами, которые жили в Ростове и ближайших пригородах, показав приказ на мое назначение город Шахты и уточнив наши планы.
Мы прозвонили Горяеву в Москву, обрисовав ситуацию.
– Все понял.
Да, городок Шахты входил в угольный бассейн Восточного Донбасса, и именно шахты, на которых добывался уголь марки антрацит, являлись в то время градообразующими предприятиями, создавая вокруг каждой шахты свои обособленные районы. В моем распоряжении было несколько дней перед вступлением в должность и смене предыдущего коменданта лагеря для военнопленных или, как было принято говорить официальным языком, интернированных немцев. Прибыв электричкой в город, для начала я прогулялся по центру, осматривая свое новое место жительства. На носу был ноябрь, обычно дождливый в данной местности, однако, нынче погоды стояли очень даже хорошие, солнечные и сухие.
Что можно было сказать о том, что я видел? Город был разрушен еще в 1941-43 годах, особенно ему досталось, когда мы отбивали его у фрицев в 43-м. Здания центральной улицы двух или трех этажей были со следами разрушений, некоторые частично восстановлены или частично разрушены, где снова работали какие-то государственные учреждения, а многие были просто разрушены и стояли лишь их остовы. Приехал я в город днем, можно сказать, в обеденное время, поэтому на улицах сновало много народу. В основном, это были женщины, почти не было видно мужчин, много было калек и шатающихся группками детей разного возраста. Похоже, что беспризорность и детская преступность имеет место в больших масштабах. А с учетом того, что тут народ рабочий, простой и очень далекий от культурных традиций и благочинного поведения, то и взрослого бандитизма.
Среди разрушенных зданий, разбирая битый кирпич, вяло копошились зачуханные пленные немцы в оборванной одежде. Создавалось впечатление, что в ней они воевали и попали в плен еще в самом начале войны, а ведь сейчас уже был ноябрь. Несколько красноармейцев с «мосинками», сидя в тенечке, охраняли их, разговаривая о своем.
«Похоже, что это мой контингент», – подумал я.
Зашел в местную библиотеку,