Перед солнцем в пятницу. Альбина Гумерова
уже осенью, она пришла, чтобы забрать свою вязальную машинку. С нею был незнакомый Степе мужчина, который бодро поздоровался и потрепал мальчика по макушке – волосы к тому моменту уже отросли. Степа кинулся к матери и крепко обнял ее, а она его.
– Прости, Степан, не смогла я. И так долго терпела. Мы будем с тобою видеться. Если отец разрешит.
Степа не понял, чего именно мать не смогла и что такого терпела. Тут же в прихожей стояла бабу и рассматривала сноху как диковинку.
– А какие ко мне претензии? – улыбнулась мать сквозь слезы. – Я ничего вам не обещала. И заметьте, я всегда была за то, чтобы рассказать ребенку правду. Всегда за это была! Может, сейчас он бы нормально воспринял.
Ее свекровь хотела было ответить, да промолчала.
И тут в прихожую вынесли коробку с вязальной машиной отец и незнакомый мужчина. Мать тут же распахнула для них дверь, а бабу отпрыгнула в сторону.
– Хоть сейчас объясните ему, что да как! – бросила она, даже не взглянув на Степана, и поспешила нажать кнопку лифта.
Мужчины тащили машинку, как друзья, переговариваясь, как лучше взять и как поставить. Когда все трое вошли в грузовой лифт, бабушка сказала:
– Хех! А я ему говорила! – и ушла в кухню.
Степа подбежал к окну. Погрузив машинку в багажник, мужчина, который приехал с матерью, протянул руку Степиному отцу. Отец пожал не сразу, колебался, но все же пожал и вошел обратно в подъезд.
Но в квартиру поднялся только часа через полтора. Может, и быстрее, но Степе это время, пока отца не было, показалось вечностью. Как только отец пришел, бабу усадила его на кухне, они долго о чем-то говорили, Степана не пускали, а пустили только поесть. Бабу была так добра и улыбчива, как никогда в жизни, казалось даже, что это хороший, спокойный сон, который бывает только после кефира…
– Бабу, а можно я из деда покойного кружки выпью?
Бабу обрадовалась и перелила кефир, прежде тщательно помыв кружку. Степа сразу ощутил в кефире новый вкус, не очень приятный, но какой-то мужской, военный, как показалось ему.
– А хочешь – совсем не пей. Если не нравится. А приснится что – ко мне беги. И дверь можешь не закрывать.
А утром бабу, отец и Степа собрались в дорогу. Степа не знал, куда они едут, да и не спрашивал. Ему было покойно в автобусе, где на длинном заднем сиденье с одной стороны был отец, а с другой – бабу.
Вышли на конечной остановке и долго шагали. Начинался дождь. Приблизились к кладбищу. Отец и бабу двигались сначала уверенно, ловко лавируя между памятниками, а вскоре растерялись.
– А кого мы ищем? – спросил Степа.
– Светлану Семеновну Вавилову, – ответила бабу.
– А я ее уже видел, – Степа показал рукой.
Подошли туда – и правда она. С крошечного овального фото глядела на них красивая молодая женщина. Светлые короткие волосы. Бабу смотрела-смотрела на своего сына и выдала:
– Вот женщина, которая родила тебя. Родная мать, стало быть, – и принялась прибираться на могилке. Отец глядел на нее, закурил. Помянули чуть позже.
– Пап, я в туалет