Глаза цвета тьмы. Антон Леонтьев
же обладала некоторыми паранормальными способностями. Вопрос был в другом: с какой целью к ней приставили эту московскую Вангу? В чем заключался смысл ее зловещих предсказаний? И кто был инициатором всего этого жалкого фарса?
Настя искоса взглянула на Эдика – наверняка он мог пролить свет на это, однако ей надлежало играть роль ни о чем не подозревавшей супруги.
Аукцион был в самом разгаре, когда объявили очередной лот – шкатулку эбенового дерева с инкрустацией из золота, серебра и полудрагоценных камней. Работа французских мастеров первой трети девятнадцатого века.
На экране появилось изображение шкатулки – обыкновенный образчик дорогого антиквариата, Насте до подобного не было дела. Однако большой интерес к шкатулке проявила Изольда. Она упорно набивала цену, вступив в поединок с другой такой же, как и она сама, изуродованной пластическими хирургами дамой. Причем время от времени ведьма, склоняясь к Изольде, что-то шептала ей на ухо.
Наконец Изольде удалось одержать победу, и ведущий аукциона заявил:
– Сорок тысяч евро раз, сорок тысяч евро два и…
Он сделал драматическую паузу, и тут снова прошел ролик о том, на что предназначены собираемые средства – побежали кадры из детдомов и онкобольниц.
– …и… – ведущий поднял молоток, но в этот момент Настя объявила:
– Пятьдесят тысяч!
Ведущий оживился, а Изольда одарила Настю взглядом горгоны Медузы и предложила шестьдесят. Анастасия снова увеличила цену до семидесяти тысяч. Эдик зашептал:
– Зачем тебе это? И разве ты не видишь, что ведьма не в себе?
Ведьма действительно то и дело склонялась к Изольде, явно давая той советы.
– Боишься проклятия? Или ты опасаешься мести разъяренных пожилых дам с лицами, полными ботокса? – спросила Настя, вдруг ощутив укол ревности. Да, она вступила в конфронтацию с Изольдой, потому что та была когда-то женой Эдика. Точнее, она все еще оставалась его законной женой, что делало ее, Анастасию, женой незаконной.
– Восемьдесят тысяч! – заявил ведущий после того, как Изольда подала знак.
– Настя, прошу тебя, остановись! – заявил Эдик, и она мстительно спросила:
– Что, Изольду Игоревну жалко?
– Нет, твои деньги! – ответил Эдик. – Зачем тебе эта коробка из дерева? Причем за такую кошмарную сумму?
Он был прав, но Настя уже закусила удила. Она подала знак, и ведущий провозгласил:
– Девяносто тысяч евро, дамы и господа! Девяносто тысяч раз…
– Сто! – крикнула Настя. – Я предлагаю сто тысяч евро!
Она взглянула на Изольду, которая, казалось, покачнулась. Ведьма снова склонилась к той, явно убеждая предложить еще больше денег. Ведущий спросил у нее, желает ли она назвать свою цену, но Изольда покачала отрицательно головой, а ее болонка тявкнула.
Послышался удар молотка и голос ведущего:
– Продано за сто тысяч евро госпоже Бойко!
Раздался гул одобрения и даже аплодисменты. Настя поняла – если от нее требовалось продемонстрировать