Папина дочка, или Исповедь хорошего отца. Диана Чемберлен
взял ее за руку, и мы поднялись по ступенькам. Я отпер дверь, и мы вошли в помещение настолько темное, что я у самых глаз не видел свою руку. Однако я почувствовал запах, затхлый запах с примесью чего-то, что, я надеялся, не имело отношения к кошкам.
– Я ничего не вижу, папа.
В голосе дочери прозвучала нотка, предупреждавшая меня, что она вот-вот заплачет. Пока было слышно только какое-то тихое всхлипывание. Иногда Белла начинала так говорить, и я шептал маме: «Ну, сейчас начнется!», и точно, через пять минут начинался плач, переходивший в вой. Последнее время такое случалось редко, но сейчас у меня было такое чувство, что это непременно случится. За последнюю пару недель мой ребенок вынес немало.
– Сейчас мы откроем все шторки и впустим свет, – сказал я, выцарапывая у нее свою руку, чтобы дотянуться до шторы, которую я мог различить только благодаря полоске света вокруг нее. Шторка так быстро отскочила, что я мигнул от неожиданно пролившегося сквозь немытое стекло света.
– Так-то лучше, – сказал я. – Сколько у нас здесь окон, Белла?
– Три, – отвечала она.
– Я думаю, есть еще одно. Видишь?
Она повернулась кругом.
– Вижу! – сказала она, когда ее взгляд упал на маленькое узкое окошко над кухонной раковиной.
Белла подбежала к единственной внутренней двери в этом помещении и открыла ее, потянув за ручку.
– Это ванная, – сказал я.
– А где моя комната? – спросила она.
– Замечательно в этом трейлере то, что тут одна большая комната вместо нескольких маленьких. Тут у нас и гостиная, – я показал на кушетку, маленький столик и два стула под одним из окон, – и столовая, и кухня, и твоя спальня. – Я указал на двуспальную кровать, втиснутую в один конец трейлера. – Ты будешь спать там, а я – на этом футоне.
– Что такое «футон»?
– Кушетка. Это другое название кушетки. Я думаю, первое, что мы должны сделать, прежде чем принесем сумки с нашей одеждой, это найти место для твоих новых ракушек.
Люди из церкви, куда ходила моя мать, собрали для нас одежду, простыни и полотенца. Они так хорошо к нам отнеслись, что я даже подумал, не начать ли мне снова ходить в церковь, как когда-то в детстве, но это настроение у меня быстро прошло. Теперь моя цель – выживание, и у меня есть приоритеты: крыша над головой, пища, работа, уход за ребенком. Моей душе придется подождать.
– Я хочу свои старые ракушки.
Начался вой, и на этот раз не слабый. Она устала. Поспать сегодня днем ей не удалось, а дневной сон такой малышке еще нужен.
– Да, и я бы хотел, чтобы ты получила их обратно. Но у тебя навсегда останется воспоминание о них.
– Не нужно мне поминание. Я хочу их обратно. И бабу тоже.
Я говорил ей, что она всегда будет помнить бабу, но знал, что это неправда. Когда Белла станет постарше, она забудет бабушку. В четыре года невозможно запомнить людей навсегда. Можно разве что сохранить смутные вопоминания. Я часто думал об этом – как моя мать, столько