Дубровский: по мотивам фильма «Дубровский». Александр Пушкин
начальник! – умоляющим тоном начал он. – Мил человек! У нас поминки тут, похороны – человека дорогого хороним, достойного, афганца. Отца вон его. Дубровского Андрея Гавриловича. Мужики, – обратился он к омоновцам у автобуса, – вы не люди, что ли?
– Да у меня приказ… – Командиру явно стало неловко.
– Тут похороны, – воздел руки к небу Савельев. – Понимаешь, чудак-человек? Чего вы, сейчас людей прямо из-за стола разгонять и эвакуировать будете? Поминки у нас. Ну?
– Ну зачем же из-за стола… – нехотя согласился капитан.
– Не по-русски как-то, – закивал Савельев. – Сядьте с нами. Выпейте. По-людски. Давайте. Помянем. Давай, ребят.
Командир ОМОНа в раздумьях поглядел на своих ребят. Те озирались по сторонам – они явно были не против предложенного Савельевым плана. Кузнецов, поняв, что драки точно не будет, исчез внутри клуба.
– Ну, вы всё равно же ночью сносить ничего не будете! Что вам сейчас, обратно поворачивать? Уже здесь заночуете, в ангаре. Там тепло.
Командир посмотрел на небо, потом снова на своих бойцов, на толпу перепуганных женщин у крыльца и махнул рукой.
– Ну, ладно. Раз такое дело. Ты меня пойми – я ж тоже не просто так. Приказ у меня…
– Приказ есть приказ, – согласился Савельев. – Но тут сам видишь…
Омоновцы тем временем уже стянули свои шлемы и, не скрывая радости, пошли к клубу. Широкоплечие и высокие, они казались слишком большими для маленького клубного помещения. Кузнецов мрачно рассматривал их со своего места.
Пока омоновцы ели, никто и не притронулся к тарелкам. Наступившая тишина была острой и враждебной. Омоновцы будто не замечали этого – они скребли ложками и пили водку, кто-нибудь из них то и дело довольно улыбался себе в кулак.
Дубровский сел рядом с Кузнецовом.
– Ишь ты, – процедил Кузнецов. – Стервятники.
– Ну, – начальник ОМОНа шмыгнул носом. – Помянем покойника, – и выпил залпом.
Две женщины, сидевшие с краю, молча поднялись и вышли. Егоровна, которая в воспоминаниях Владимира всегда была такой мягкой и гостеприимной, даже не пыталась скрыть злости. Она встала со своего места и стала собирать тарелки. Губы ее были сомкнуты в прямую линию.
– А ну, двинься! Расселся тут, как хозяин! – устало бросила Егоровна начальнику.
– Ты че, тётка? – спросил тот и плеснул себе еще водки.
– Какая я те тётка? Хозяйничают, как у себя дома! – она вцепилась в очередную тарелку и дернула на себя, но командир поймал ее за локоть.
– Эй, ты чего?!
– А ну, руки! – на глазах Егоровны заблестели злые слезы.
– В чём дело? – холодно поинтересовался Дубровский.
Командир ОМОНа поднялся во весь рост, не выпуская руки Егоровны. Та уже начала всхлипывать.
Кузнецов вскочил, будто бы только и ждал этого момента. Омоновцы замерли и даже перестали жевать.
– Прилично ведите себя! – сказал Дубровский.
– Да что я ей сделал такого?! – лицо полицейского налилось кровью – он как-то неожиданно