Уголовный розыск. Петроград – Ленинград – Петербург. Сборник
Кроме побега он должен был содействовать бандитам достать яд, которым предполагалось одурманить одного из надзирателей…
Недолго бежавшие гуляли на свободе. Прежде всех попался ближайший помощник Леньки Пантелеева – Гавриков. Попался, понятно, на бандитском деле, которым он, как и остальные члены шайки, продолжал заниматься после побега.
Гаврикову не повезло. У ресторана «Донон» он закончил свою «славную карьеру»…
Соучастник всех налетов Пантелеева, Гавриков один предстал перед судом трибунала 31 декабря 1922 года.
Правда, на скамье подсудимых он был не один. С ним были еще трое: наводчица налетчиков на квартиру Богачева – Лидия Луде, пойманная незадолго до суда, и участники ограбления артельщика пожарного телеграфа – Абдульменов и Зайцева.
Как и всегда, веря в свою счастливую звезду, Гавриков и теперь, второй раз, в трибунале держался спокойно, изредка улыбаясь. Затем он вновь переживал все свои бандитские похождения и, когда судом оглашались рискованные моменты его деятельности, болезненно улыбался, припоминая свою последнюю неудачу у ресторана «Донон».
Гавриков покаялся во всех своих преступлениях.
– Я говорю правду, – сказал он. – Я знаю, что мне все равно выхода не будет, и не жду, чтобы меня спрашивали.
Последняя повесть
Гавриков рассказал трибуналу все подробности известного уже нам побега из 3-го исправдома.
Жили Гавриков и Пантелеев после побега как бродяги. Ночевали, главным образом, в воинских кассах вокзала Октябрьской дороги. Когда же приходил контроль для проверки документов – бандиты ловко уходили; после ухода контроля они возвращались туда же.
В Ленинграде бандиты предполагали прожить месяц-полтора, а после этого уехать.
Гавриков спокойно рассказал свою последнюю повесть и спокойно же выслушал приговор трибунала: к расстрелу.
Гавриков подал прошение о помиловании, в котором сам признавал, что за преступления, им совершенные, «не должно быть преград для наказания», но что он понял всю тяжесть совершенного, «что он молод, мало жил и не богат жизненным опытом» и что был «в руках Леньки Пантелеева».
Просьба о помиловании была оставлена без последствий. Гавриков был расстрелян. Он до последней минуты рассчитывал, что вот-вот откуда-то придет помощь, откуда-то явится Пантелеев и спасет его. И никак не мог примириться с тем, что все погибло.
После побега
Гавриков в трибунале был не совсем откровенен. Более откровенным он был на тех многочисленных допросах, которым подвергался в 1-й бригаде угрозыска и у следователя трибунала. Но даже эти показания на нескольких десятках листах не дают полного представления о «делах» и «подвигах» шайки. А «подвигов» было немало.
Показания расстрелянного Гаврикова дали уголовному розыску ряд ценных данных. К уже известным «ходам» Пантелеева прибавилось еще несколько.
После бегства из 3-го исправдома (Ленинградского