Мужские игры. Семён Данилюк
Ленинградского шоссе щите с надписью «Кухни „Танго“» известный шоумен, облапив откинувшуюся на кухонном столе девицу, сообщал прилюдно: «Я это делаю здесь».
«А где бы еще это и делать?» – не удивлялись поспешающие в метро прохожие, у которых все равно не было денег ни на кухню, ни даже на грудастую девицу. Но появлялась мечта.
Люди попросту перестали удивляться. Сначала устали, потом вовсе утратили способность. На смену прежнему воодушевлению пришла обреченная безысходность. Безразличие повисло в воздухе и микропылью впиталось во все окружающее, разрушая последний защитительный барьер – способность к насмешке. Сатира, в самые тяжелые годы низвергавшая навязываемый официоз и дававшая силы жить, проистекает из чувства нравственного превосходства. Зависть же порождает лишь озлобленный и бессильный мат. И она же уничтожает иммунитет на пошлость.
Недавно Забелин подвозил двух банковских стажеров, толковых молодых ребят. И тут по радио началась реклама сантехники. Томно заурчал низкий женский голос: «Буль-буль-буль, в джакузи я валяюся на пузе. Задумчиво в экстазе я сижу на унитазе». В последнее время, по наблюдениям Забелина, начал формироваться новый, невиданный доселе жанр «братковой» лирики.
От неожиданности Забелин поперхнулся и принялся хохотать. Но, глянув в зеркало заднего вида, сбился – непонимающие, вымученные улыбки выпускников бизнес-факультета озадачили его куда больше извращенки, впадающей в исступленно-восторженное состояние при собственном мочеиспускании.
…Все возможные места парковки у зала вылета «Шереметьево-2» были, как обычно, забиты машинами «извозчиков». Если же кому-то и удавалось втиснуться меж ними, то над счастливцем сразу нависала беда – вдоль рядов с неприступными лицами прогуливались два гаишника, один из которых держал снятые перед тем номера, другой в охотничьем азарте постукивал себя по ляжке длинной отверткой.
Но даже парковаться было некогда. Потому, завидев гаишников, Забелин затормозил прямо подле них, посреди проезжей части. Не заглушая двигатель, выскочил из машины.
– Отгоните в сторону, мужики! Минут через пятнадцать вернусь! – крикнул он, вбегая в раздвинувшиеся двери аэровокзала.
Найдя на электронном табло указатель «Лондон – сектор 7», побежал в заданном направлении. Издалека разглядел сухощавую женскую фигуру, непрестанно махавшую рукой в сторону зоны таможенного контроля. Там, с баулом через плечо, стоял пятнадцатилетний мальчишка, медливший уходить на посадку. – Папа! Ну что же ты? – завидев подбежавшего Забелина, выкрикнул он. – Обещал ведь!
– Извини, сынок! – Забелин ласково обнял за плечи жену, та в свою очередь обхватила мужа за талию, и теперь они вдвоем, тревожно улыбаясь, смотрели на улетающего сына.
– Жду в гости! Как обещали! – оглянувшись еще раз, припомнил сын.
Возле стойки регистрации билетов толпилось с десяток человек. Мальчик со снисходительным лицом обогнул их и подошел к соседней