Генрих IX. Charley Brindley
сторону запястья.
— «Дейзи», — сказал он.
— Что?
— Твои духи. «Дейзи» от Марка Джейкобса.
— Как ты их узнал?
— По фруктовой нотке. Ты в них купаешься что-ли?
— Нет. Может быть, это тебе нужно промыть нос?
— Сомневаюсь, — он повернул свой золотой «Ролекс». — И тебя не удивляет, почему рядом так много свободных стульев?
Она посмотрела по сторонам и покраснела.
— Румянец тебе к лицу, — он улыбнулся, обнажив идеально ровные зубы — результат двух лет мучений с брекетами в подростковом возрасте.
— Ты морочишь мне голову. — «Красивые голубые глаза. Как правильно называется этот оттенок? Лазурный или, может быть, сапфирный. Его волосы как будто выцвели на солнце. Сёрфер? Усы густоваты, но ничего страшного».
— Да, немного, — сказал он.
— А я тогда заявляю, что ты накосячил с формулой.
— Ничего я не накосячил.
— Это алгебра или что?
Он кивнул, уставившись на формулу.
— Тогда твоя жалкая попытка меня впечатлить с треском провалилась. Двойка тебе — и по математике, и по искусству заводить разговор.
— И что же с ней не так, госпожа преподаватель античной математики?
— Под символом квадратного корня у тебя «d» в квадрате, а должно быть «c» в квадрате.
— Ох, — он исправил ошибку, — я так и знал.
— Ну да, конечно.
— Откуда ты знаешь эту формулу?
— Специальная теория относительности Эйнштейна, школьная программа для средних классов.
— Надо же, — он сделал глоток. — До маяка так никто и не дошёл.
Сиана посмотрела на свою книгу.
Прекрасно! — она захлопнула её. — Спасибо за спойлер. Испортил мне всё чтение.
— А что такого? Ты, несомненно, в курсе, что маяк — это метафора, а не конкретный пункт назначения.
— Ты даже не знаешь, что такое метафора.
Она подняла свой пустой стакан и показала его Альфреду.
Альфред подмигнул ей, показал семь пальцев, а потом указал вверх.
Сиана закатила глаза.
— Я знаю, что такое аллегория, а что — нет, — он толкнул свой пустой стакан в сторону Альфреда.
— Итак, — сказала она, — чем ещё ты занимаешься кроме бездарного плагиата чужих вычислений, употребления безалкогольных напитков и умных слов, в которых сам не разбираешься?
— Я много читаю.
— Оно и видно.
— «В тот день, когда человек допустит появление истинной любви, всё хорошо продуманное обратится в хаос».
— Данте не одобряет такие неточные цитаты из своей «Божественной комедии».
— А ты, значит, можешь лучше?
— «И вновь, подобно пустотелому коню, твой лик уносится в неведомую даль. Не быть мне на твоём орудии сегодня».
— Гомер?
— Нет. Леди Пуансиана Виктория Ланкастер, — она чокнулась с ним своим фужером.
Это имя поразило его, как удар молнии.
— Номер 37, — прошептал он.
— Что?
— Кхм.
Она