Фонтан. Граниил Орлов
поверь мне, у тебя получится. Я отследил тебя, мы как бы случайно встретились ночью. Я сказал, что иду из клуба. Рассказывал тебе, какая провальная была тусовка, а ты смотрел словно сквозь меня, будто видел во мне кого-то другого. В тот момент я подкинул тебе мобильный телефон и прижал к себе, от чего ты сильно смутился.
– Но я заставил тебя тогда вспомнить меня по звонку. В тот же вечер я позвонил тебе.
Капоне смотрел на Слэйна пылким взглядом вошедшего в азарт рассказчика, продолжающего своё необычное повествование:
– В течение нескольких минут я разговаривал с тобой и уговорил встретиться следующей ночью. Твоя память всегда была паршивой. Я даже предложил весомый аргумент для встречи: передать тебе оставшиеся вещи Марины. Мне привезла их её двоюродная сестра, которая так и не дозвонилась до тебя после похорон. Подействовало, представляешь. Как только я произнёс имя твоей возлюбленной, ты вначале замолк, но затем, повторив несколько раз её имя, неожиданно уточнил место встречи.
В момент, когда Капоне замолчал, Слэйн закрыл глаза и увидел, что в его сознании распускался большой бутон необычного цветка, внутри которого танцевала маленькая девушка.
«Очень странное ощущение», – подумал он и продолжил слушать Капоне.
Глава 4
– Хорошо, я понял, до встречи. – Колосов нажал кнопку отбоя вызова, и экран телефона потух.
Он взглянул на часы, на них было половина третьего ночи.
Нужно собираться, так он думал и перевёл взгляд на свою комнату, которая почему-то на момент показалась ему совершенно чужой. Он наблюдал перед собой слепленную до разговора по телефону восковую маску, похожую на лицо начальника одной девушки.
Какой девушки? Стоп… Это же лицо начальника Марины. Сергей Исаковский – так его звали. Именно про него она рассказывала ему.
– Ненавижу! – Колосов откинул в сторону восковую маску. Нужно было выходить и идти на встречу. – Гришка, дружище, как я давно его не видел, – подумал он и стал одеваться.
Дверь открылась. На пороге стоял Колосов.
– Как дела, Ярик? – с такими словами Рощин кинулся к нему в объятия.
«Он не изменился – тот же самый Гришка, друг детства», – осмотрев своего друга и улыбнувшись, подумал Колосов.
– Нормально, Гри, ты как? – Он спросил его, и сам не понимая своей радости, ещё раз его обнял. – Я давно тебя не видел, куда ты пропал?
Рощин изумлённо посмотрел на него и, подняв руки, возмущённо вскрикнул:
– Это я пропал?! Алё, Церетели, это от тебя после похорон Марины никаких вестей. Исчез поэт, невольник чести, пал, оклеветанный молвой, с свинцом в башке и жаждой мести, поникнув гордой головой.
Колосов закашлял.
– Со свинцом в груди, а не в башке, Гришка. Это же строчки из Пушкина. Ты не изменился, чему я очень рад.
Рощин остановился и выказал ещё большее недовольство:
– Ну, извините, поправка. Ты, братишка, даже ни одного сообщения не написал за полгода, а я переживаю, между прочим. Сразу к делу. Вон пакеты в углу – это вещи Марины, которые мне