Хранитель Зоны. Виктор Глумов
кустом сирени, она больше не появлялась. С Пашкой он после этого больше не разговаривал, даже смотреть на него не мог.
За свою жизнь Артюхов делал много страшных вещей, но воспоминания детства все равно были самыми пугающими.
Теперь, сидя на больничной кушетке, он заново все это переживал. Игарт, побывавший в его сознании, будто отпечатался там, будто содрал с совести броню, которую Артюхов наращивал год за годом. Сейчас ему предстояло заглянуть в глаза жене Маузера, и он готов был под землю провалиться. Ведь он подставил ее мужа, отчасти по его вине Ольгу взяли в заложники. Другого выхода не было, но оголодавшая совесть, проснувшаяся после многих лет летаргии, плотоядно клацала зубами.
Вокруг больницы кружили журналисты, хотели узнать, где же пропадал олигарх все это время. В офис «Сигмы» и «Парадиза» со дня на день заявятся менты, Котов наверняка попытается переложить ответственность на генерального директора, и надо срочно заметать следы, но он не в силах об этом думать. В мыслях – Ольга и больше ничего.
Ольгу накачали успокоительным, и она спала в палате, а он дежурил под дверью, спрятавшись ото всех и в первую очередь – от самого себя.
Мимо пробежала постовая сестра с капельницей, посмотрела с интересом, прошествовала в конец коридора, юркнула за дверь, откуда доносились стоны. Стоны усилились, потом стихли. Возвращалась сестра уже без штатива, задержалась напротив Артюхова, открыла рот, но он сказал:
– Мне надо быть здесь. Домой я не поеду.
– Как знаете, – пожала плечами она и зашагала к столу, что в середине коридора, обернулась: – Она проспит до обеда, и вам не помешало бы.
– Помешало бы, – его тон заставил девушку замолчать и больше не настаивать.
Видимо, покинуть пост и при свидетелях заночевать в ординаторской ей не позволяла совесть, вот она и пыталась его спровадить. Артюхов спать не хотел, его тело дрыхло пять дней, пока разум метался в виртуальной Зоне. Интересно, она отпочковалась как отдельная реальность или погибла? О втором думать не хотелось.
Над головой тикали огромные больничные часы. Медсестра клевала носом над глянцевым журналом, ее лицо, подсвеченное синеватой настольной лампой, казалось потусторонним.
И вдруг скрипнула, приоткрываясь, дверь в палату. Ольга высунула голову и с трудом сфокусировала взгляд на Артюхове. Держась за стеночку, кое-как вышла и рухнула на кушетку рядом с ним. Медсестра тотчас проснулась, вскочила, прибежала и нависла над ней:
– Девушка, вернитесь, пожалуйста, в палату.
– Со мной все хорошо, – проговорила Ольга пьяным голосом и мотнула головой.
От мощного снотворного она все еще «плыла».
Медсестра уперла руки в боки:
– Сейчас я позову врача…
– Да хоть санитаров! – Артюхов встал, возвысился над ней. – Хоть расстрельную команду! Девушке надо знать правду, так что оставьте нас, пожалуйста. Все будет хорошо, ее здоровью ничего не угрожает.
Медсестра всплеснула руками и удалилась на пост.
–