Берег Живых. Буря на горизонте. Анна Сешт
глубоко внутри в ней начало расти чувство вины перед Таэху. Она ведь обещала, что поможет Нэбмераи привыкнуть к жизни во дворце, а сама с трудом могла выкроить немного времени даже чтобы просто поговорить или поужинать вместе. Пожалуй, в чувствах Мейи была польза. По крайней мере, подруга царевны сумела скрасить одиночество Нэбмераи в столице так, как сама Анирет не могла.
Меж тем первый месяц Сезона Жары подходил к концу. Отец уже сообщил ей, что ладьи будут готовы к отбытию через два дня. Девушка радовалась небольшой передышке, хоть и понимала, что в грядущем путешествии с дядюшкой они будут разговаривать не за жизнь, а о делах, и дайте то Боги, чтобы не каждую минуту. Сегодня Император и Великий Управитель дали ей немного отдохнуть. Анирет понимала, что такой случай представится ей ещё не скоро и торопилась воспользоваться моментом.
Мраморные купальни дворца имели несколько бассейнов и подогреваемых помещений и разделялись на мужскую и женскую половины. Рэмеи – и благородные, и простой народ – относились к чистоте собственного тела с большим вниманием из соображений как религии, так и здоровья. В Таур-Дуат даже крестьяне совершали омовение дважды или трижды в день. В каждом селении имелись свои общественные термы[3], а уж в городах – далеко не одни. Дворцовые купальни были довольно посещаемым местом среди вельможных жителей дворца. Здесь иной раз в неформальной обстановке можно было даже провести переговоры, а не только насладиться омовением и поразмыслить в тишине. Разумеется, членам императорской семьи, когда они того желали, предоставлялось полное уединение.
Сегодня Анирет хотела одиночества. Разговоров на всех этих государственных собраниях с неё за минувшие дни хватило, хотя там она в основном слушала, а не говорила. Царевна с наслаждением попарилась в термах, а потом нырнула в бассейн из персикового мрамора и долго плавала от берега к берегу, позволяя прохладной воде унести напряжение. Две молчаливые служанки ждали её с покрывалами, напитками и закусками из сладостей и тонко нарезанных фруктов. Мейа упорхнула куда-то, чтобы распорядиться о косметическом уходе для своей госпожи.
Анирет грациозно вынырнула и поднялась на бортик бассейна. Одна из служанок тотчас же обернула её мягким льняным покрывалом, впитавшим влагу с кожи. Девушка потянулась и зажмурилась от удовольствия. Её мышцы расслабились и разум успокоился. Ей нравилось ощущение прохладного мрамора под босыми ступнями и тёплое прикосновение к коже ветерка из окон. Открыв глаза, она огляделась и чуть улыбнулась, любуясь. Стены купальни были украшены изразцами[4] с лотосами и росписями, изображавшими охоту камышовых котов за выпархивающими из зарослей у заводей стаями птиц. Купальню окружали изящные резные колонны в виде связок бумажного тростника[5]. Здесь царило умиротворение, точно в небольшом святилище.
Царевна легла на живот на устланную покрывалами кушетку. Одна из служанок принялась втирать в её кожу благовония с тонким приятным ароматом, навевавшим
Термы – бани в античности.
Изразец – плитка из обожжённой глины, покрытая с лицевой стороны глазурью.
Бумажный тростник, или бумажная осока, – папирус.