Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950. Алиса Коонен
на Господа! Он не оставит…
Только бы не растеряться, не упасть духом.
Ой, как жутко. И время-то еще много – пять недель! Пять недель – мучения, сплошного мучения и лихорадки!
Ужасно… ужасно!
Вечером.
Тяжело, тяжело мучительно!
Горев сказал Вендерович, что очень не любит меня, и охарактеризовал меня, как-то смешно повертев перед носом рукой – жест, выражающий что-то очень неопределенное…
За что можно меня не любить?
И вот я пристально взглянула на себя со стороны… И… ужаснулась! Какая я неинтересная! Боже!
[Большая часть листа оторвана] движений, жестов, лишних слов. И все это жалко, смешно, а главное – неинтересно.
Ой как неинтересно!
Теперь я только понимаю, что я – никакая. Нельзя про меня сказать – какая я… Ничего не разберешь.
[Большая часть листа оторвана] и протянула руку [лист оборван] крепко пожал [руку] и, не выпуская, пошел рядом со мной, а другой обнял меня, защищая от толчков декораций и всякой штуки… Спросил – про здоровье, еще о чем-то… Смотрел так любовно, ласково… И опять я чувствовала, что он меня любит.
А потом, когда мы с Семеновым искали уголок для занятий, – предложил нам свою уборную. Родной мой!
Да, вот и всегда так: сегодня я чувствую, что он меня любит, а завтра, послезавтра – опять тупое равнодушие.
Что такое?
Да, я не ошиблась. Сегодня уже чувствую себя отвратительно: Раутенделейн – не клеится, насморк, физиономия скверная по сему случаю, с Василием Ивановичем хотя и говорила на спектакле, но немного и малоинтересно, все больше о насморке…
А в общем – томительно.
Что делать с отрывками. Боюсь очень за «Потонувший колокол».
Боже мой, Боже мой, что делать? Как быть?
Не лучше… Тревожно… Нервы напряжены, и хочется плакать… А слез нет… Сейчас что-то раздумалась о Петербурге – что-то там будет, как сложится жизнь267.
Мрачно…
Отчаянно…
Должна была ехать с Сулером на бега – и не попала – насморк, лицо ужасное, не хотелось показываться в таком виде.
Днем. I неделя поста.
Вчера была на Ермоловой.
Разбудоражилась очень.
Изумительная актриса, необыкновенная. Какая глубокость, какой нерв!
Много думала о ней. Что она переживала вчера… Бедная.
Я поставила себя на ее место… И ужас как лед сковал душу.
Оторвать все, чем жила, в чем тонула душа268… Господи…
Ведь это что-то… я не знаю.
Несколько дней не видала Василия Ивановича. (Сейчас вот хочется писать о нем, только о нем, и вместе с тем – не хочется повторять все одно и то же.) А как мне необходимо много и часто говорить про него. И не с кем, только
…