Свято место пусто не бывает: история советского атеизма. Виктория Смолкин
обычные люди по-разному интерпретировали новую антирелигиозную кампанию. Летом 1954 г. Совет по делам РПЦ был завален письмами с вопросами о том, не является ли кампания в прессе прелюдией к массовому закрытию церквей и арестам. Слухи о неминуемом закрытии церквей вызывали массовый протест, и советские граждане спешили крестить своих детей304. Усиление антирелигиозной пропаганды в прессе, как докладывал Совет по делам РПЦ, в действительности вызвало внезапный рост потребности в религиозных требах, особенно крещении. В октябре 1954 г. Совет по делам РПЦ и Совет по делам религиозных культов направили в Центральный комитет совместное письмо, где указывали на контрпродуктивные результаты кампании. В этом письме Карпов и Полянский писали следующее: «Этими ошибками и извращениями приведены в движение не тысячи, а миллионы населения нашего Советского Союза, которые из этих ошибок делают провокационные выводы. Делают такие выводы и отдельные церковные руководители в странах народной демократии. Поставлены в затруднительное положение те руководящие представители религиозных центров в СССР, которые ежедневно принимают почти все приезжающие в страну иностранные делегации, и те церковные лица, которые выезжают за границу»305. Тем самым Карпов и Полянский стремились показать, что антирелигиозная кампания подрывает социальную и политическую стабильность и грозит разрушить позитивный образ Советского Союза за рубежом. Согласившись наконец, что кампания 1954 г. потерпела фиаско, партия отступила.
Постановление ЦК КПСС «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения» от 10 ноября 1954 г. было посвящено итогам летней антирелигиозной кампании и представляло собой попытку исправить нанесенный ею вред. В отличие от июльского постановления, которое было предназначено для внутреннего пользования, ноябрьское постановление было опубликовано в «Правде» и широко распространялось. Также, в отличие от июльского постановления, которое готовила небольшая группа пропагандистов из партийного аппарата, ноябрьское постановление было результатом консультаций как с Советом по делам РПЦ, так и с Советом по делам религиозных культов, и в нем были заметны и повышение осведомленности о советском религиозном ландшафте, и изменение партийного понимания религии306. Основной смысл ноябрьского постановления состоял в том, что в современных исторических условиях по отношению к религии необходимо применять скорее идеологические, чем политические механизмы. Как разъяснялось в постановлении, хорошо известно, что до революции церковь оправдывала эксплуатацию народных масс и служила самодержавному режиму, а после революции поддерживала внутреннюю контрреволюцию и международный империализм. Тем не менее партийные кадры должны были понять, что, поскольку теперь социальные корни религии подорваны, борьба против религии превратилась в «идеологическую борьбу научного, материалистического
Там же. Оп. 33. Д. 53. Л. 151. См. также:
ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1116. Л. 7; цит. по: