Леший. Леонид Кириллович Иванов
Аник боялся. Уже больше месяца. С того самого вечера, когда осрамился на всю свою оставшуюся жизнь. Было это на Спасов день. Собрался народ из всех окрестных деревень на кладбище помянуть своих родных, что ушли в мир иной. Родственники устраивались на краю могилок, стелили полотенца и выкладывали почти обязательный для такого случая рыбный пирог, маринованные грибы, свежие пупырчатые огурцы, ягодники или творожники, торжественно ставили бутылку водки или загодя приготовленную и хорошо выходившую брагу, стограммовые гранёные стопки и поминали предков. Те, кто пришёл пораньше, посидев положенное время у могил своих родителей, шли помянуть более дальних родственников, потом возвращались на место, принимали гостей сами.
Поминки эти по давней традиции от истошных, пробирающих до глубины души причитаний по недавно умершим постепенно превращались в весёлое гуляние на краю погоста. Нет-нет да и раздавались звуки громкоголосой гармони, постепенно удаляющейся по сосновой аллее в сторону деревни.
Вслед за хромкой уходила очередная ватага собравшихся в гости к кому-то из жителей Неумоевки или Дьяконовки, Мишино или Носово. Ещё на кладбище приметил Аник одну незнакомую красивую девушку с длинными косами. Находилась она всё время вместе с Нюшкой из Носово, верно, в гости приехала из отстоящих далеко за лесами да болотами Новосело или Костомы. Увидел незнакомку и под вечер в клубе не сводил с неё глаз и был несказанно поражён, когда она пригласила его партнёром на ланчик, этакий местный вариант кадрили, сопровождаемой задорными тут же сочинёнными частушками.
Когда оторопь во время залихватской пляски в ланчике прошла, Аник и стал девушку кадрить. Оказалось, что она действительно из Костомы, в гостях у Нюшки, которой приходится двоюродной сестрой, что её отпустили только на два дня, и потому завтра после обеда уже должна отправиться домой, прошагав больше двадцати верст по труднопроходимому болоту, поскольку в понедельник надо успеть на ферму к утренней дойке.
Из клуба Аник уже под утро, когда после тёмной августовской ночи вот-вот должен был забрезжить рассвет, пошёл провожать девушек в Носово. По дороге заскочил домой, захватил ружьё. Увидев это, верный Буян сначала уселся у калитки, нетерпеливо помахивая хвостом, а потом весело побежал немного впереди, то и дело оглядываясь, чтобы определить, куда направляется охотник.
Идти решили напрямки лесом. Обычно тут ходили редко, потому что преодолеть с километр топкого болота можно было только в сапогах, но в тот год лето стояло сухое, и лесной тропинкой можно было сократить дорогу почти вдвое. У Аника от выпитой в гостях, видно, не добродившей бражки сильно пучило живот, и он стал мучительно соображать, как бы под благовидным предлогом отклониться от тропинки в заросли и «стравить давление». Но девчата настолько живо обсуждали вечеринку в клубе, что он всё никак не решался прервать их разговор. А терпеть уже не было никаких сил.
И тут, на счастье, на одной из сосен, завидев прохожих, картаво подала голос ворона.