Космополит. Географические фантазии. Александр Генис
отсюда видно не было, но раньше оно тоже было чужим. В древнем городе Будва пролегала граница между Турцией и Венецией. В сущности, так оно и осталось, но теперь границу между Востоком и Западом отмечали русские. Они стремительно скупали недвижимость, ибо, потеряв одну империю, торопились сколотить другую, обойдя на этот раз проклятые проливы.
– «Splendid»! – сказал мне местный, тыча в поросший пиниями берег.
– Да уж, красотища.
– Да нет, отель так называется. Говорят, жена Лужкова строит.
Не зная, что сказать, я извинился.
– Ничего, эти хоть не бомбят, как янки.
Я опять извинился.
– Но пляж подчистую скупили. У нас ведь можно до ноября купаться. Русским, конечно.
– Лучше моржи, чем медведи.
– Тем более что охоту запретили.
Убедившись, что в новой стране по-прежнему удобно быть русским, я отправился в Котор, расположенный в устье самого южного фьорда Европы. Закрученный, словно на бигуди, залив ввинтился в черные горы, расступившиеся у пристани. В этом углу кончалась Венецианская империя. С другой – исторической – стороны она завершилась моим нью-йоркским знакомым. Он вырос на Гранд-канале в семейном палаццо, говорил на венецианском диалекте, носил фамилию дожа и оказался мелким жуликом, утаившим часть моей зарплаты.
Проведя меня сквозь крепостную стену Котора, гид обвел рукой карликовую площадь и процитировал с эмфазой:
– «Вечного обилья почиет тень над мирными краями, где новый Феникс расширяет крылья». Кто это?
– НАТО?
– Если верить Гоцци, вам бы отрубили голову. Это загадка принцессы Турандот. Вот он – венецианский Лев Адрии.
Только тут я заметил над воротами дружелюбную дворнягу с застенчивой улыбкой. Присобаченные известкой крылья указывали на геральдическое происхождение зверя, мирно воплощавшего мечту просветителей.
– Чтобы смирить природу, – сказал гид, – надо научить ее читать.
– И голосовать.
– Именно. Венецианская республика прожила тысячу лет, чего уже не скажешь ни об Афинах, ни об Америке. А все потому, что лев с книгой – это и есть цивилизация.
– Тогда лев в очках – культура.
– Это когда ничего другого не осталось.
«Чтобы быть счастливым, – писал состарившийся Казанова, – довольно хорошей библиотеки». Кроме мемуаров, он оставил нам энциклопедию сыров и труд об удвоении куба. Однако его превзошел соотечественник, опубликовавший в Венеции бестселлер «Учение Ньютона для женщин».
– Надо быть кретином, – вежливо сказал Умберто Эко, – чтобы провести в Венеции больше двух дней. Там же нет ни одного дерева.
Спорить со знаменитостью у меня не хватило наглости еще и потому, что я испортил ему настроение, угостив щами. Откуда мне было знать, что, женившись на немке, писатель невзлюбил квашеную капусту.
Надо, однако, признать, что мне уже приходилось, сидя за столом, сталкиваться с латинским темпераментом, когда мы жили в Риме и собирались в Америку.