Моим любимым тинейджерам посвящается. Наталья Трубникова

      Прошло время. Улыбчивое солнышко, поборовшись пару недель с угрюмыми почерневшими сугробами, полностью освободило влажную землю от ледяных оков. Кое-где уже начинала поднимать бедовую зеленую голову трава, от важности предстоящего события набухли почки, повеселели, играя отражениями, лужи. Надежда ничего не знала. Ее жизнь замерла на осенней отметке. У них с Захаром не было общих интересов, общих друзей и знакомых, которым можно было задать вопрос. Вот только Вероника.

      А мир оживал. Вместе с шёпотом лопающихся почек, загрохотали пушки, яркую зелень новорожденной листвы затмили вспышки разрывающихся снарядов. Всё чаще и чаще информационные передачи показывали израненных детей, плачущих стариков, суровые опалённые войной мальчишеские лица солдат. Как магнитом Надежду тянуло к телевизору. Не пропуская ни одного кадра, ни одного слова, она молча глядела в мелькающий экран, стараясь унять разбушевавшееся сердце. «Да что со мной, – успокаивала она себя, – я ведь даже не знаю, там ли Он». Но частые глухие удары, переходящие в лихорадочную дрожь, говорили обратное.

      Вероника подошла сама. Стараясь спрятать за длинными ресницами лучистые счастливые глаза, она протянула конверт.

      – Будь другом, передай Светлане Николаевне. Захар теперь отправляет письма в одном конверте. Тебе ведь нетрудно, вы же соседи.

      Надя изумленно посмотрела на нее.

      – А почему ты не можешь?

      – Да неудобно как-то, сама понимаешь…

      Вероника откинула с лица мешавшуюся светлую прядь и порхнула в стоящую неподалёку машину. Надя видела, как водитель привлёк к себе золотоволосую красавицу, а она раскованно подставила губы для поцелуя. Заворчал мотор, и дорога скрыла от Надиных глаз зыбкое счастье Захара.