Уроборос. Ожерелье эффекторов. Юрий Кривенцев
тишина.
– Уф-ф… – с удивлением Ночин обнаруживает, что его собственное дыхание ровно, размеренно (будто в кресле, перед телевизором, а не на ринге). Он смотрит на поверженного, и понимает – тот больше не поднимется, никогда.
Возникло желание отшвырнуть орудие убийства подальше, но снова что-то изнутри: «Нет! Рано».
Огляделся по сторонам – никого.
«Ну и нечего тут торчать, пора домой. Ах, да – пакет не забыть…».
Шумно выдохнув, он двинул дальше.
Настроение препоганое. Расхожее клише: «он понимал, что впервые убил человека» тут не работало. Отнюдь – ни малейших угрызений совести, рефлексии. Да и с чего? Он защищался от существа (а был ли это человек?), которое упрямо хотело прервать его жизнь без всякой видимой причины. Тут уж кто кого…
Нет, не это беспокоило. Душу сосало нечто иное – серьезное темное подозрение в том, что некто могучий вот просто так, походя, взял да и искорежил линию его судьбы. Откуда-то взялось паршивое предчувствие, что с этого момента его бытие уже не вернется на прежние рельсы, отныне все будет по-другому.
«Как так? Не хочу!» – как шестилетнего малыша, его грызло ощущение горячей детской обиды, словно при потере чего-то важного. – «А может, обойдется?».
Хотелось поскорее домой, в уютную квартиру, нырнуть внутрь, закрыть дверь на оба замка, опуститься в кресло: бокал горячего чая (или чего покрепче) в руке, Клио на коленях, и постараться забыть сегодняшний вечер. Но в груди тлела тревога, внутреннее напряжение, будто неприятный инцидент еще не закончился.
Округа совершенно обезлюдела, только пустое мрачное окружение, ни души, как в дешевых постапокалиптических фильмах. В сознании зреет подозрение в ирреальности происходящего, какой-то театральности, показушности. Будто некий кукловод заранее подготовил авансцену для тщательно спланированного действа, главным героем которого является он – Сергей Ночин.
«Плевать!» – молодой человек гонит прочь навязчивые образы и ускоряет шаг.
Вот уже конец мрачного переулка, за густыми зарослями кленов показалась коробка его родной девятиэтажки…
Что это? То ли куча ветоши, то ли брошенный мусор на краю тротуара у кустов. Трудно разобрать в сумраке.
Погруженный в свои мысли, Серёга уже миновал препятствие, и вдруг – звук, слабый стон на грани слуха.
«Человек?» – присмотревшись, он различил под тряпьем очертания тела – маленького, тощего. – «Да что за день такой сегодня, ёлы-палы?!».
Он уже хотел подойти поближе, разобраться, помочь, но… ледяная волна изнутри, из-под самой диафрагмы, остановила, заставила напрячься. Новообретенные инстинкты не подводят, еще не видя опасности, он знает о ней, в секунду преображается, вновь переводя тело в состояние схватки: плоть вибрирует от избытка энергии, все чувства обострены…
Пакет опять опускается на асфальт, заветная бита в руках, резкий разворот назад.
«Ух-х… ну и чудище!».
В пяти