Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова. Феликс Юсупов
сомнительная репутация Феликса и упорные неприятные слухи беспокоили родителей княжны Ирины Александровны. Об этом можно судить по краткой записке великого князя Александра Михайловича к великой княгине Ксении Александровне, которую он написал 9 ноября в Париже:
«Моя милая Ксения!
Я все это время очень расстроен слухами о репутации Феликса, я много наслышался и нахожу, что не обращать внимания на это нельзя. Мне придется с ним просто поговорить, и, во всяком случае, не надо торопиться со свадьбой, надо его выдержать на испытание, и если он окажется хорошим в своем поведении, то свадьба может состояться, но если что-либо опять будет слышно о нем, то, может быть, придется свадьбу расстроить. Я тебе все скажу, что я слышал, одно время я думал, что нужно вовсе его к Ирине сюда не пускать, а теперь думаю, что они могут приехать ко мне, придется с ним говорить. Я, прежде всего, не верил в то, что говорили, теперь не хочется верить, но что-то есть, слишком стойкое известное о нем мнение. Это очень грустно»[100].
Однако они продолжали по-прежнему общаться с Феликсом и в Лондоне. Великая княгиня Ксения Александровна 18 ноября записала в дневнике:
«Завтракали с Феликсом здесь в Pucadily. Я телеграфировала Мишкину (великий князь Михаил Александрович – В.Х.), который живет здесь недалеко от Лондона, что надеюсь его увидеть. Он ответил, что поедет сегодня в Л[ондон] и может приехать ко мне утром, но вместо чувства радости (к большому сожалению): “Мне видеть тебя только тяжело, т. к. привык ждать от всех своих только бессердечное отношение!” Как мило и что ему сделали?! Он всех нас игнорирует, а не мы его! – Обедали рано <…>»[101].
Княгиня З.Н. Юсупова в письме к сыну из Кореиза от 27 ноября 1913 г. указывала:
«Милый мой мальчик,
Я давно тебе не писала и должна сознаться, что и твои письма довольно редки! Прочитав в “Gaulois” о бале “Hotel Ritz”, где после нашей фамилии стояли, Бог знает, какие ростакуары (так в письме – В.Х.), мне было так противно все это, что я писать перестала, чтобы не расстраивать тебя моим настроением. Знаю, что ты отчасти не виноват в этой жизни, которую вас заставляют вести в Париже и которая производит здесь на всех печальное впечатление! Но хотя эта обстановка не создана тобою, слава Богу, все же к ней привыкаешь, а для [княжны] Ирины [Александровны] это яд! Тебе должно быть тяжело присутствовать при этом, т. к. ты не можешь не сознавать пагубный вред этих понятий и примеров, которыми вы окружены. <…> Сейчас получила твою телеграмму о том, что едете врозь в Данию. <…> Надеюсь, что впечатление будет хорошее и что Бабушка тебя полюбит. Думаю, что она не сразу к тебе привыкнет, и что первое время ты себя будешь чувствовать не очень уютно. Держи себя более чем корректно, т. к. она очень на это смотрит, в особенности для первого впечатления, и пиши чаще. У нас погода все время стоит хорошая, я давно такой чудной осени не помню! Был у нас Джунковский несколько дней. Николаев уехал. Сумароковы скоро уезжают тоже после
ГА РФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 44. Л. 55–55 об.