Эта женщина нам не подходит. Рената Окиньская
потом»!
Ребенок переминался на нижней ступеньке крыльца, вертелся так, словно у него и в самом деле шило в одном месте было. Я только диву давалась, ну откуда в нем столько энергии? Целый день на улице скакал, и хоть бы что! Насилу на обед на полчаса загнала, и то, пока кушал, извертелся весь, ему и есть одновременно надо было, и мне что-то рассказать, и в окно поглядеть, и пятку почесать…
– Мам…
– Вань! – да, упорный у меня ребенок! Знает ведь, что когда я говорю что-то сделать, то надо это делать, но каждый раз пытается проверить, а вдруг прокатит?
Ванька фыркнул, топнул в сердцах босой ногой, и, поняв, что препираться со мной бесполезно – только время потеряешь – пулей унесся обратно на улицу.
– Забавный он у тебя все-таки, – тепло сказала Женька. Она томно раскинулась в кресле-качалке и лениво отталкивалась носком, чуть покачиваясь.
– Забавный – не то слово! – согласилась я, присаживаясь на диванчик. – Только активный чересчур, по-моему…
– Что есть, то есть, – согласилась она. – Я вообще удивляюсь, как ты его умудряешься так хорошо воспитывать! Все-таки характер у него тот еще… Упрямый…
– Да уж! В папочку, – с ехидцей отозвалась я. – Наградил сыночка… Но ничего, это сейчас непросто, а в жизни потом очень даже пригодится!
Забавный ребенок тем временем с реактивной скоростью прибежал обратно, неся шлепанцы в руках, и демонстративно поставил их прямо у моих ног.
– Вот твои тапки! А теперь…
– Нет, Вань, погоди, – снова перебила его я, – ты их зачем тут положил?
– Дак ты же сама меня просила! – сынок с возмущением пожал плечами, всем видом давая понять, как он обескуражен моим вопросом.
– Ваня! – я постаралась сделать свой голос максимально строгим. – Я просила принести твою обувь не ради собственного удовольствия, а потому, что ты опять оставил ее на улице, неизвестно где.
– Не неизвестно где, а вон под тем кустом! – возразил он, махнув опять куда-то в сторону дороги. – Там трава и ничего не видно, что лежит!
– Сынок, дело ведь не в том, видно или не видно. А в том, что ты за лето уже две пары потерял! И я не хочу, чтобы пропала третья.
– Так я же помню, где они лежат…
– Это очень хорошо, что ты помнишь. А ты помнишь, где они должны лежать?
– Помню, – отозвался ребенок, ковыряя пальцем большой ноги какой-то камушек на тропинке.
– Вот и замечательно! Раз не хочешь их носить, тогда давай быстренько поставь их на место, и тогда я послушаю, что ты хочешь мне сообщить.
– Мам, давай я их потом отнесу?
– Давай, – легко согласилась я, – но и послушаю я тебя тогда тоже потом.
– Ну, ма-ам!
– Ну, Ва-ань! – передразнила я его. Он хмуро глянул на меня, схватил свои шлепки и умчался в дом. Из прихожей послышался грохот, и через секунду Ванька уже снова предстал перед нами.
– Я все!
– Нет, не все! – я вздохнула. Ангельское терпение нужно с этим бесенком! – Ты их как поставил?
– Как ты и сказала, на место! – ответил он, крайне возмущенный, что я опять к чему-то придираюсь.
– Солнышко мое, я спросила не «куда» а «как». Понимаешь, в чем разница?
Он кивнул.
– Так, замечательно. И как же ты их поставил?
Ванька молчал, пристально изучая кусты в саду, из чего следовал неопровержимый вывод – сандалии свои он кинул как попало, но признаваться в этом не хочет наотрез.
– Нормально я их поставил, – пробурчал он себе под нос.
– А если я сейчас проверю? – поинтересовалась я. Ребенок молчал, я старательно прятала улыбку, Женька с умилением наблюдала за нашей семейной сценой. – Так, дружочек мой, – сказала я, – ты сейчас быстренько пойдешь, и быстренько сделаешь все как надо. А потом придешь сюда, и расскажешь мне все, что собирался. В нашем доме должен быть порядок. А если не хочешь, тогда можешь идти умываться и ложиться спать…
Договорить я не успела. С крайне несчастным видом сын снова скрылся за дверью. После того, как пару раз я и в самом деле уложила его спать на пару часов раньше обычного, он понял, что это не шутки и не пустые угрозы с моей стороны.
За дверью послышалась возня, и через минуту ребенок снова вышел на крыльцо.
– Все? – спросила я. – Теперь все как надо?
– Да! – Ваня энергично кивнул. – Теперь можно я скажу?
– Теперь можно, – с улыбкой разрешила я.
– Мам, можно мы с Тимой на речку пойдем?
– На речку? Сейчас?
– Да, мам! Можно?
– Нет, сынок, сейчас нельзя.
– Ну, ма-ам!
– Ну, Ва-ань. Ты на часы смотрел?
– Нет, – честно ответил ребенок.
– Ну, так посмотри, – посоветовала я, хотя и так было понятно, что уже поздно – солнышко наполовину сползло за горизонт. – Тебе пора ко сну готовиться,