Песнь Серебряной Плети. Бранвена Ллирска
по-видимому, все еще зудящую щеку:
– Признаться, я ждал чего-то похуже… Я же тебя, как-никак на смерть отправил…
– А я возьми и не умри, вот ведь разочарование! – хохотнула плакальщица.
– Но как, Тьяр? – Киэнн нерешительно поднял глаза на грозную фейри. – Как тебе удалось… остаться в живых? До сих пор?
– Могу задать тебе тот же вопрос.
– Ну, со мной-то все просто, – дернул бровью Киэнн. – Я сбежал.
– Я тоже, – приподняла колючий подбородок баньши.
– Из Кэр, мать ее, Анноэт??? – ошалело вытаращился на нее король. И, кажется, на несколько секунд утратил дар речи. – Но… Тьяр… Как??? Слушай… Но это же… Срань гулонья, это же невозможно! Невозможно, вот сожри драный тролль мои потроха!
– С чего ты взял? – все так же, со смешком в голосе, произнесла Тьярла.
Фэй невольно втянула в себя воздух, как ныряльщик перед прыжком, и задержала дыхание. Тишина вдруг сделалась хрустально-хрупкой, и все, что она слышала – это как бешено колотится ее собственное сердце. Хотя нет: еще она была готова поклясться, что различает вторившее ему двойное стаккато Киэнна. А еще их взгляды… Они стали какими-то голодными, волчьими – она видела это в глазах короля фейри, и ловила себя на том же.
В сущности, она уже почти смирилась с тем, что ее путешествие в волшебный мир закончится, не успев начаться. Ну, нельзя сказать, что окончательно – она не привыкла сдаваться без драки. Но принимать неизбежное тоже, как ей казалось, успела научиться. И тут… Или над ними просто жестоко смеются? Страшная плакальщица лениво мерила их взглядом, точно облокотившись о густую тьму. Сейчас она скажет, что выход есть, но только не для них двоих. Или зальется леденящим кровь хохотом и исчезнет во мраке. Или…
Фантазия подсказывала тысячи идей вероятного обмана и, как назло, ни одной годной уловки, чтобы разоблачить оный.
А вот Киэнн, похоже, сомнений не испытывал.
– Тьяр… – медленно, словно пробуя тонкий лед, начал он. – Я никогда не умел просить… и торговаться тоже не мастак… Но если есть хоть что-нибудь, что я мог бы предложить тебе за одну ночь в Маг Мэлле – считай, что это уже твое.
Тьярла по-змеиному улыбнулась – вот-вот и покажет раздвоенный язык-жало:
– Да ты стал романтичен, Дэ Данаан! «Одна ночь в Маг Мэлле…»
– Да в жопу вашу романтику! – Глаза беглого короля полыхнули диким, горячечным блеском. – На большее я просто не рассчитываю, понимаешь? Ночь, день, утро, два часа – на моем месте харчами не перебирают. Если сойдемся на двадцати минутах – тоже соглашусь. Я, видишь ли, тридцать с гаком лет прожил, как под вечным кайфом, а потом обнаружил, что новой дозы уже не достать. Так что я скорей уж псих и торчок-героинист, чем романтик. Псих, который добровольно голову в петлю засунул, надеясь хоть напоследок подышать воздухом Бессмертного Края. И что? – И хрен тебе, Киэнн! Вот тебе могила, в ней и подыхай! – Он перевел дыхание. – Выпусти меня отсюда, Тьяр. Хоть на четверть часа выпусти. А потом убей, сделай своим рабом и убей,