Песнь Серебряной Плети. Бранвена Ллирска
его непроходимой глупости, левое плечо ушло в сторону и прежде, чем до него наконец дошло что происходит, внизу послышался глухой всплеск от упавшего в воду тела.
Троллье дерьмо! Боггартовы кишки! Да что ж за проклятье, разрази тебя Мор!
Киэнн спешно скинул туфли и плащ, и, ни секунды не раздумывая, прыгнул. Конечно, она – речной дух, а значит так быстро не утонет, даже будучи в полном беспамятстве, но лучше все-таки не тянуть. Будь же проклята его недогадливость! Держись, старая идиотка, держись! Я тебя вытащу! И тогда ты, в свою очередь, вытащишь меня. И все будут жить счастливо, хотя, может быть, и недолго.
Черная вода сомкнулась над ним, холод вцепился в мышцы железной хваткой бородатого старика-водяного. До дна оказалось дальше, чем он рассчитывал, хотя проявлять чудеса дайвинга все равно не пришлось. Киэнн пошарил руками по каменистому дну и почти сразу почувствовал что-то мягкое и ласкающее пальцы под водой. Манто. Для головы слишком много волос. Он ощупал свою невидимую находку на предмет чего-то вроде талии – и в этом также преуспел. Ламия была тощей как щепка и костлявой как ерш. Киэнн покрепче обхватил бесчувственное тело поперек, оттолкнулся от твердого дна обеими ногами и, через несколько секунд, уже вдыхал знакомый плотный воздух ночного города. Драгоценная ноша безвольно болталась у него под мышкой. Старая фейри потеряла один сапожок и свой невыносимо чучельный берет. Что хуже – никаких признаков жизни она все еще не проявляла.
Киэнн добрел до берега и уложил тело на камнях. И только после этого сообразил, что делать этого, кажется, не следовало. Конечно, нормальные фейри редко умирают всего лишь наглотавшись пресной воды, и Киэнн всем сердцем рассчитывал на знаменитую живучесть волшебного народца. Но, черт возьми, ей же, по людским меркам, под девяносто! Она стара, как рваная калоша, а такого с нормальными фейри также обычно не происходит!
Киэнн сорвал с ламии мокрое, теперь больше похожее на облезлую дворнягу, манто, выламывая перламутровые пуговицы, расстегнул розовый твидовый жакет, разорвал тонкий шелк заношенной до дыр блузки… Ночной пляж был по-прежнему пуст, однако внутренний демон Киэнн все же злорадно ухмылялся, наблюдая за происходящим со стороны. Хорошенькое зрелище ты сейчас представляешь! – Насрать. Если бы понадобилось, он бы и оттрахал ее прямо здесь, без колебаний. Спасатель на водах из Киэнна, конечно, был никудышный, но, по крайней мере, он сотни раз видел, как это делают в кино. Четыре коротких толчка и вдох через рот. Зубы у ламии были определенно не голливудские и изо рта несло как из выгребной ямы. Потерпишь. Четыре толчка – вдох. Ну же! Просыпайся, спящая красавица! Четыре толчка – вдох…
Киэнн остановился только когда тело ламии стало таять, точно грязный комок снега, с самой середины зимы громоздившийся на обочине. Таять, оседая клочьями липкой пены на пальцах. Ветер усилился и бесшабашные волны принялись наперегонки слизывать то, что осталось от мертвой русалки. Светало. На Чикаго ползла грозовая туча, тяжелая, как свинцовый