Гать. Алексей Болотников

      Лунноликий!

      В улыбке подобный луне,

      Улыбаешься и безмолвно взгляд опускаешь

      В беспредельной любви к аргамаку.

      Милый друг мой! Тоскует седло по тебе,

      Убивается-бьется птица в окне.

      Наклоняется мама головою к полыни и маку.

      Рыжий конь по Боргою летит, как стрела,

      Сквозь отар вечеряющих шепоты…

      Ты уехал, Баяр, поклониться спеша.

      Прислониться щекой дорогому улусу.

      Ты уехал.

      Твой «скорый», спешащий в Пекин,

      Перекинулся за горизонт.

      Ты ушел. Но осталось вино на столе.

      Мы остались при нем околачивать груши

      Самых спелых времен

      О, ремесло!

      И долг, и право,

      Ком серой глины на станке.

      О, бес извечный, бес лукавый,

      Ты снова ластишься к строке.

      Грунтуешь холст и кофе варишь.

      И злишься – с мыслью наравне,

      То бог, то раб, то друг-товарищ,

      Живи и бражничай во мне!

      Перпетуум-мобиле забыт,

      Машина времени в загоне.

      Но надо двигаться! В фургоне,

      На самокате, может быть…

      На лыжах, роликах, в седле,

      На бумеранге и на шаре…

      В скорлупках сферы полушарий

      И на летающем ядре!..

      Услугами «Аэрофлота»,

      Пешком и лайнерами флота,

      Плотом паромным, или «Ра»,

      По шпалам и по швелерам

      Парить, скользить, лететь, бежать,

      Мал-мальски техникой владея,

      Свои преследуя идеи,

      Свой тихий ход опережать.

      В носилках – фараоном лежа,

      На беломраморном коне…

      …Но комфортабельнее все же

      Туда-сюда летать во сне.

      Ты живешь в эпицентре

      Физически нового поля,

      Где посеяны песни твои,

      Торжества и заботы.

      Где без меры рассеян

      Иль полон пустой заботы,

      Ходит кто-то «он гоша»,

      С кем свел бы на нет разговоры…

      Но и он вдруг уходит,

      Он крайним остаться боится.

      Ах, всегда это так,

      Болтуны – тишине надоели!

      Но когда тебе грустно

      И, может быть, долго не спится,

      Посещает Грушницкий

      В своей знаменитой шинели…

      …

      Азиатская моя Ойкумена,

      Тыщи лет твоим холмам и курганам.

      Я цыганствую в степи с балаганом,

      Поклоняюсь и ветрам, и каменьям.

      Балаган мой – не родня