Не грусти, Мари!. Наталья Узловская
пододвинул мне стул, располагайся, мол, а сам достал гитару. Осторожно подержал ее в руках, сдул пылинку.
– Чья? – спросила я, кивая на инструмент, – финская?
– Не, чешская. Шикарная, да?
– Красавица! – Согласилась я.
Гитара и впрямь была очень красивая: черно-красная с разводами, струны серебряные. Ее, само собой, Витька в поход не таскал, тогда у него была маленькая, переделанная из семиструнной.
– Чего петь будем? Подожди, где-то у меня был песенник Высоцкого… А, не, я его Михану отдал, ну это ладно, аккорды в Инете нарыть можно, так что выбирай, чего хочешь. Давай, может, военную для начала какую-нибудь? Про нейтральную полосу? Или «Он не вернулся из боя»?
– А «Воздушный бой» можешь? «Их восемь, нас двое, расклад перед боем не наш, но мы будем играть…»
– А дальше?
– «Серега, держись, нам не светит с тобою, но козыри надо равнять. Я этот небесный квадрат не покину, мне цифры сейчас не важны…» – пропела-проговорила я.
Гитара поддержала меня ровным, ритмичным боем, струны зазвучали в унисон голосу, не высоко и не низко, как будто Витька всю жизнь только тем и занимался, что мне аккомпанировал. Правда, через пару куплетов мы сбились, начали сначала.
Мне в хвост вышел «мессер», но вот задымил он
Надсадно завыли винты…
– Кажется, там бой другой, – сказал Витек. – Какой-то нестандартный, сейчас послушаем, – он открыл ноутбук, подсоединил модем.
– Кто пел? – заглянул в комнату Витин папа, высокий, тоже сутулый, в очках. – Здравствуйте, барышня. Это вы пели?
– Я. Меня Маша зовут. Можно на «ты».
– Приятно, а я Вячеслав Михайлович, отец этого оболтуса, – он кивнул на сына, тот улыбнулся. – Что, огреб по ушам?
– По шее, – прошептал Витька.
– Что, плохо? – спросила я.
– В смысле? – не понял Витькин папа.
– В смысле, песня.
– Нет, не плохо. Мне понравилось, только никогда не слышал, чтоб Высоцкого исполняла девушка. Обычно мужики стараются копировать его манеру, а ее нельзя копировать, в итоге получается ерунда. А почему такая песня? Почему не взяли что-то полегче? Шуточное?
– Мне эта нравится, – упрямо наклонила голову я, – да и Витьке подходит, я вместо него буду петь…наверное.
– Ну-ну, – Вячеслав Михайлович присел на кресло. – Послушать-то можно? Или мешаю?
– Да еще особо слушать нечего, – сказала я. – Мы только начали.
Странно, мы только начали, а я уже поняла: все получится. Совсем не так, как с проклятым этим танцем. Я вышла, услышала музыку и поняла: танцевать не буду, сразу стало тяжело на душе. Может, оттого, что я раньше не танцевала? Так я и не пела раньше, только для себя. А с другой стороны, Высоцкого с рок-н-роллом сравнивать, все равно что Пеле с Аршавиным.
У меня особое отношение к Владимиру Семеновичу и его творчеству. Человек, который шел своей колеей, случалось, шел не туда, но все равно не опускал рук. Он не был идеальным, совершал ошибки, но не искал легких путей, не