Мастер по интиму. Виктор Улин
из-за ухода арендаторов. Так или иначе, нынешней системой были довольны все.
Когда я сюда пришел, заведение процветало. Статус салона красоты давал возможность держать высокие цены и приманивать клиентов широким спектром услуг.
У Рубена в городе имелось два салона.
Наш был женским и назывался «Нефертити».
У меня название вызывало усмешку: каждый образованный человек знал, что легендарная египетская царица — тысячелетний символ женской красоты — в парикмахерских услугах не нуждалась, ей хватало постижера. Причесок она не делала, а носила парики, под которыми оставался ежик в пять миллиметров.
Но армянин, оборудовавший парикмахерские на отцовские деньги, древней истории явно не знал.
Не знал он и того, что Наполеон Бонапарт мог похвастаться прядью жидких волос, перекинутых через лоб: второй салон — мужской — носил имя покорителя Европы.
Однако названия не играли роли в процессе.
«Нефертити» занимала трехкомнатную квартиру на первом этаже большого дома в одном из «спальных» районов города. Вход был устроен через лоджию, куда вела лестница со ступенями из искусственного мрамора и хромированными перилами. За предбанником открывался холл с диваном и стойкой администратора. Самая большая комната была отдана под зал, там имелось шесть кресел — по три вдоль стен. В смежной стояли три стационарных фена и лунообразный столик маникюрши. Кухня средних размеров служила комнатой отдыха, там же разместилась стиральная машина для полотенец и пудермантелей. Санузел был хорошо отремонтирован, в нем действовал душ.
Работа в салоне доставляла удовольствие – не только из-за бытовых условий, но и благодаря продуктивности.
Район был огромным и молодым. А парикмахерских на несколько кварталов, застроенных девяти- и двенадцатиэтажками, имелось всего две, в разных концах. Причем вторая была забегаловкой с общим залом, провонявшим старыми волосами. Там стриглись те, у кого не находилось времени, денег или необходимости в высококлассном стилисте.
Наша «Нефертити» была специализированной: сюда шли женщины, для которых внешний вид являлся приоритетной сущностью.
Поток желающих подровняться, подстричься, уложиться, покраситься или сделать профессиональный макияж перед вечеринкой не иссякал целыми днями. Половина мастеров работала по записи, половина принимала в порядке живой очереди. Диван в холле всегда был занят, иногда какая-нибудь из страждущих ждала очереди снаружи, сидя в машине.
Девушка-администратор – каждое утро уложенная кем-нибудь из мастеров и самостоятельно замазавшая тональным кремом прыщи на щеках – не успевала отвечать на звонки.
Выручка лилась рекой, добродушный армянин по результатам каждого месяца выписывал премию отличившемуся мастеру. Денег хватало и так, премированная накрывала стол и угощала всех шампанским.
Жизнь казалась прекрасной. Но потом ситуация начала меняться – как всегда, не в лучшую сторону.
Наш