Случаи из жизни Ивана Петровича Домова. Станислав Владимирович Далецкий
большую разницу. Звали его Толик, отец погиб на фронте и жил он с матерью. Их дружба продолжалась года два – три. Сначала они совершали весной походы в лес в поисках птичьих гнёзд, из которых забирали яйца для коллекции. В яйце делались две дырочки иголкой: на тупом и остром концах – через эти дырочки содержимое яйца выдувалось, а пустое яйцо нанизывалось на нитку или помещалось в картонную коробку с ватой. Яиц – от разных видов птиц у Ивана было более ста, но в поисках новых они и бродили по окрестным лесам. Коллекция также пополнялась новыми видами яиц путём обмена с другими мальчишками, но у Ивана была самая большая коллекция.
Яйца лесных птиц добывались не только в лесах, но и на местном кладбище, заросшем вековыми берёзами и кустарником – любимым местом гнездования птиц. Ранней весной, когда деревья стоят ещё голые с едва распустившимися почками, а в лесах ещё лежит снег и гнёзда ворон и сорок видны издалека, они шли на кладбище разорять гнёзда ворон, которые селились на самых верхушках берёз. Обжимая ногами стволы берёз, он и Толик карабкались до первой нижней ветки, а потом по ветвям уже спокойно поднимались к самой вершине двадцатиметровых берёз, с трудом удерживаясь на тонкой верхушке в раскачивающейся высоте. Оттуда была видна даль на несколько километров вокруг, а посмотрев вниз, ощущалась взятая высота, и виднелись могильные кресты, торчащие из сугробов подтаявшего снега.
Вороны носились вокруг, крича об опустевших гнёздах, потому что их яйца уже лежали в шапке, шапка в зубах, и он осторожно спускался вниз, оставляя гомон птиц в вышине. Обломись тогда весенняя, ещё хрупкая ветка и можно было загреметь с высоты прямо на кресты, так что и костей не собрать.
Зачем всё это было надо, сейчас остается только удивляться. Или вот ещё случай. Опять вдвоём, они по чердачной лестнице поднялись на крышу единственного в городке двухэтажного кирпичного здания старинной постройки, чтобы разорить гнёзда галок поселившихся в печных трубах. Только они вылезли на крышу, как сторож их заметил, а это было здание райисполкома советской власти, и, думая, что это воры, сторож тоже вылез на крышу. Им с Толиком деваться некуда, выход закрыт сторожем, и они прямо с крыши дома прыгнули вниз с высоты восьми – десяти метров на недавно вскопанную клумбу. Иван упал и ударился о землю так, что отнялись ноги, и он, на четвереньках, уполз – в ближний сквер и спрятался там за деревьями, а Толик благополучно убежал. Из здания выбежали люди, поохали от таких прыжков и, убедившись, что никто не сломал себе шею, ушли. Отлежавшись, часок, Иван встал и пришёл домой, однако хромал ещё несколько дней. Тоже юношеская дурость необъяснимая.
Потом летом, когда в огородах созревали овощи, Иван стал вместе с Толиком лазить по соседским огородам за огурцами, горохом, маком и т.д. Кажется, зайди в свой огород и нарви, чего хочешь, так нет, чужое вкуснее, тем более добытое с риском, так как хозяева могли и побить. Поэтому набег на огород совершался ночью, и они не столько брали, вернее, воровали, сколько ломали и вытаптывали в темноте.
Садов