Комбат. Горячие головы. Андрей Воронин
с разбитым носом, отец выдавал коротенькую одобрительную речь, смысл которой можно передать знаменитыми словами: «Правильной дорогой идете, товарищи!»
И Илья шел и шел этой дорогой, к шестнадцати годам выполнив норматив кандидата в мастера спорта. В наследство от родителей ему досталась крупная фигура, и он выступал в тяжелой весовой категории. То есть завет отца молодой Тумасов полностью воплотил в жизнь. Еще чуть-чуть, и он бы принялся кулаками завоевывать свое место в жизни, но тут произошло событие, перевернувшее сознание Ильи. Отец вернулся с отсидки. Папаша хорохорился, но юноша видел, что на зоне ему довелось несладко. Как-то в пьяном откровении отец подтвердил догадки сына. Вонючие бараки, холода, дрянная баланда вместо человеческой еды, тяжелая работа на лесоповале – такой уголовной романтики Илюше совсем не хотелось. Как не хотелось и служить Родине. Вот только с учебой было совсем швах! Настолько плохо, что даже звание кандидата в мастера не гарантировало поступление в институт физкультуры. Когда дело касалось его шкуры, юный Тумасов соображал даже очень хорошо. Он взялся за учебники, многие из которых не раскрывал целую учебную четверть. И к окончанию школы он имел аттестат, вполне достойный будущего физкультурника.
Увы, в институте Илья оказался рядовым студентом, без привилегий, которые давали спортивные достижения. Такие достижения здесь были почти у каждого. На особом счету были лишь чемпионы Европы, мира и особенно Олимпийских игр. Им почти гарантировалось хорошее трудоустройство. Прочим для более-менее светлого будущего требовалось хорошо учиться. Вот с этим у боксера, за свою короткую жизнь схлопотавшего столько ударов по голове, что их бы хватило доброй сотне человек, имелись проблемы. Это только кажется, что спортивная наука проще пареной репы. На самом деле для воспитания чемпиона нужны знания психологии, биологии, химии и еще много чего. И чем глубже эти знания, тем лучше. Хотя не всем растить чемпионов. Можно работать обычным тренером, тупо используя кальку методик, наработанную более знающими коллегами лет десять или двадцать тому назад. Но и обычное тренерство светило только студентам с хорошей успеваемостью. А Тумасов плелся в хвосте и молился Богу на свою московскую прописку. Без нее он мог оказаться в каком-нибудь Коми-Пермяцком национальном округе, а попал в школу на улице Байкальской. Тоже не близкий свет, окраина Москвы, но туда хоть можно добраться на метро, а не на самолете. И пусть оптимисты, вместе с распределением вытащившие билет в Норильск или Хабаровск, утверждали, что провинциальные дети еще знакомы с послушанием, а москвичи совсем распустились и ими невозможно управлять, Илья слушал эти речи снисходительно. Одного его вида достаточно, чтобы ученики были как шелковые.
Шесть лет Тумасов проработал учителем физкультуры. Почему-то он часто вспоминал эти годы с умилением. Скорее всего, потому, что тогда Илья был молод. Ведь что в них было хорошего? Если разобраться – ни-че-го! Одна дорога ежедневно занимала почти три часа. И потом изо дня в день, из года