Спецназовец. Власть закона. Андрей Воронин
что операция заканчивается без единого выстрела с нашей стороны, вот он и подсуетился… Что ему за это – в ножки поклониться?
– Нормальный строевой офицер поклонился бы, – заметил генерал Алексеев. – Причем с удовольствием. С подобающим, я бы сказал, пиететом.
– Офицер или холуй?
Генерал вздохнул и пригубил кофе.
– Могу только повторить, – сказал он, – что строевая служба – не твоя стезя. Ты худо-бедно укладывался в рамки, пока ходил в сержантах, а майорские погоны для тебя – непосильный груз. Сам ты в том, чтоб тебе в ножки кланялись, не нуждаешься – прямо скажем, невелика честь, – а перед баранами, у которых на погонах звезды крупнее, чем у тебя, спину гнуть тоже не хочешь – гордый. И что дальше: охранником в супермаркет?
– Идея, – сказал Якушев. – Как это я сам не сообразил? Ведь лафа же! Отработал смену и свободен. Нет, вы сами подумайте! Вот был бы я, как вы предлагаете, киллером…
– Да не киллером! Терпеть не могу это слово!
– Так дело ведь не в слове, а в сути…
– А суть – полевой агент с широкими полномочиями.
– Ну, предположим. Идет, стало быть, полевой агент с широкими полномочиями в клуб, встречает там девушку – мало того что красавицу, так еще и родственную душу, студентку родного факультета… И что в итоге? У красавицы внезапно заболевает любимая бабушка, полевой агент в расстроенных чувствах возвращается домой и застает там постороннего гражданина…
– Так уж и постороннего, – вставил генерал.
– А откуда ему, полевому агенту с широкими полномочиями, знать? Свет тусклый, в кресле сидит какой-то хрен… простите, человек и нагло сосет его, полевого агента, кофе. А он же не кто попало, он – агент! С широкими, как вы помните, полномочиями. То есть ствол у него не в сейфе и даже не в куртке, что в прихожей на вешалке висит, а при себе. Вынимает он этот ствол и, не задавая вопросов, – шарах! За не сложившуюся личную жизнь. С досады, в общем. Следующий кадр – траурная процессия, палисандровый гроб и ордена на бархатной подушечке…
– На палисандровый я не заработал, – признался генерал.
– Сочувствую.
– А родственная душа – это кто? Темненькая такая, смазливенькая, с точеной фигуркой? Обычно называется Таней, а в кульминационный момент, когда клиент уже, считай, созрел, вдруг берет и надевает очки… Две трети мужиков от этого буквально с ума сходят…
– Че-го-о?!
– Чего слышал. Эту клофелинщицу весь Центральный административный округ в лицо знает. Я, когда к тебе шел, обратил внимание на трансформаторную будку. Не помнишь, что там на двери написано?
Изогнувшись в кресле, Юрий достал из заднего кармана джинсов расплющенную в блин пачку, выковырял оттуда сморщенную кривую сигарету и прикурил от одноразовой зажигалки. Ему вдруг вспомнилось, как он закуривал там, в клубе, – грохочущая музыка, чередование ослепительного света и тьмы, услужливо поднесенная барменом зажигалка и его взгляд – полунасмешливый, полусочувственный…
Юрий несколько раз подряд глубоко затянулся горьким