Избранница снежного альфы. Александра Салиева
шлейфа… Зря я сюда пришла!
И обязательно свалила бы и отсюда тоже, несмотря на то, что уже всё равно запалилась, если бы не различила мамин голос, с великой скорбью вещающей о том, как несколько лет назад у меня хватило глупости завернуть в один из городских переулков, где я напоролась на троицу далеко не первой трезвости мужиков.
– Мама! – прервала её рассказ аккурат там, где излагалось о параметрах безнравственности рода людского.
Как и предполагала, на кухне, помимо родителей, находился третий, который тут определённо лишний. Видимо, из-за его присутствия они на стол и накрыли раньше, чем я вернулась. А ведь обычно всегда сперва дожидались. А тут… Снежный этот. Развалился на одном из стульев, как у себя дома, внимательно слушая мамин рассказ, отчего становилось вдвойне обидно.
– Ой, Кариночка, ты уже пришла, – растерялась мама, подскочив со стула при моём появлении. – Голодная, наверное, да? Я сейчас накрою. А ты пока присаживайся вот рядом с господином Снежным, – засуетилась родительница.
Скосилась на непрошенного гостя, как на врага народа. Именно им он сейчас для меня и являлся.
Иначе чего он тут забыл вообще?!
А главное, с чего бы ему мама такие подробности моего прошлого выдавала? Я и сама о них забыла, не желаю вспоминать.
– Так вот, почему… – проговорил он задумчиво, почти препарируя меня своим взглядом. – Это многое объясняет, – ухмыльнулся. – Занятная ты личность, Кар-рина.
И так неловко находиться под этим его сканирующим взглядом стало. Ещё более неловко, когда услышала своё имя из его уст. Слишком уж необычно прозвучало. Непривычно. Каждый звук, сопровождающийся лёгким рычанием, как будто забрался в голову.
– И что во мне такого занятного, интересно? – едва нашла в себе силы сосредоточиться на реальности, а не на тембре чужого голоса, до сих пор витающего в моём сознании.
На стул рядом с господином Снежным я всё же уселась. Так гораздо удобнее сверлить его требовательным взором, сложив руки на груди.
– Да просто ты у нас, оказывается, с детства не дружишь с дисциплиной. И почему я этому не удивлён?
– А чему тут удивляться? – съязвила встречно. – Вы же давно осознали всю степень моей безнадежности, поэтому все умственные нагрузки заменили физическими, – мстительно припомнила ему и про полы, и про окна.
– Карина! – послышалось возмущённое от отца наравне с предупреждающим взглядом. – Вы простите, господин Ксандр, наша дочь иногда говорит вперёд мысли.
– Да я уже привык к остроте язычка вашей дочери, – не стал тот отрицать. – Видимо, с помощью в украшении класса произошло то же самое, – уставился на меня с насмешкой.
Чего-то подобного от него и ожидала, поэтому не растерялась.
– Ну, поскольку украшение окон – не отработка за мою очередную провинность, а добровольное занятие, то я решила, что не случится ничего ужасного, если перенести её на завтра, к примеру, потому что на сегодня у меня появилось одно важное дело. Хотела вам об этом сообщить,