В тумане. Дина Анатольевна Измайлова
что угодно, особенно тебе. Ты, похоже, вообще мыслитель.
– Неужели ты его никак не обозвала, и не послала в задницу, или в какие-нибудь еще неведомые дали?
– Представь себе. И это наполняет мое сердце отчаяньем. Я просто не успела, сначала он был, а слов не находилось, потом слова появились, но он уже был далеко. Я не смогла догнать. Так и осталась со словами наедине. Хоть на тебя их выплесну.
– А на меня за что?
– Да просто так. Мне с ними как-то тесновато. А ты сам подставляешься.
– Ты, видно, испугалась в лицо ему все сказать. А по телефону можно. Чувство безнаказанности порождает безграничность самовыражения в форме отчаянного словоизвержения.
– Умничаешь? Уже интересно. Ну давай в том же духе.
– Может лучше ты?
– Не-а, мне сказать нечего.
– Совсем?
– Совсем. Я пустая, внутри глубоко и гулко, но похоже ничего нет. Роюсь-роюсь в себе, а ничего не нахожу, лишь эхо чужих высказываний. Хотя, если ты задашь вопрос, я смогу, может быть выдать какую-нибудь реакцию в ответ.
– Ну, выдай тогда, как тебя зовут все-таки?
– Подавляющее большинство меня не зовет вовсе. Как это ни прискорбно, большинство вообще не придает значения моему существованию, я подозреваю, что некоторые даже и не подозревают о нем.
– Ну а как зовет мама?
– Последнее время с недоумением, типа «О боже, да что ж это такое?», или «ну кто ты, ну кто ты после этого».
– А раньше как называла.
– Раньше Ангелочком. Но это было давно, и никому не верится, даже ей. У меня дурацкое имя, хотя у кого оно не дурацкое. У тебя, например, такое, что плеваться хочется, но у меня хуже. Потому что твое ничего не подразумевает, а мое подразумевает кое-что, чего я лишена напрочь. Я – Ангелина, и пока у меня были румяные щечки, ресницы до бровей, и золотистые локоны струились по плечам, все было в порядке. А потом все изменилось, а имя осталось. И мама порой не знает, как меня назвать. Впрочем, есть два официально признанных варианта – Геля или Лина. Гелей меня зовут дома, Линой – вне дома.
– Тогда я буду называть тебя Гелей. Ты же внутри дома.
– Может, уж лучше Линой, ты все-таки снаружи.
– Надо придумать еще один вариант.
– Тебе надо, придумывай.
– А если тебе не понравится?
– Тогда я не отзовусь.
– Ну ладно, я пошел думать.
– Далеко не ходи – заблудишься.
***
«На первое – борщ, на второе можно голубцы. Хотя, нет, опять капуста, может, рис с мясным гарниром. Степка утром ел кашу рисовую. Рис, опять рис. Макароны были вчера. Гречку не ест Геля. Картофельное пюре не ест Андрей. Плов?…»
– Да что ж это такое? Ты что кусаешься? Щас как дам по шее.
– Не дашь......
– Дам. Перестань лизаться.
– Не дашь.
– Паразит малолетний. Да не плюйся ты, бога ради.
– Буду.
– Я тебе буду. Сиди тихо, а то выгоню.
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Отвали (разве можно так разговаривать с ребенком? а как с ним еще разговаривать).
«Плов