Без воды. Теа Обрехт
заверил ее Док Альменара уже после того, как объявил: это просто чудо, что Тоби сразу же не ослеп на оба глаза. С тех пор они все только и делали, что ждали, когда левый глаз Тоби снова начнет видеть, а также ослабеют и некоторые другие неприятные явления, связанные с тем несчастным случаем: головные боли, порой доводившие его до рвоты, сверкание «молний» перед глазами и мучительная неспособность отличать бодрствование от сна.
Тоби стал бояться темноты и тех странных существ, что с ревом бросались на него из бездны потревоженного очередной «молнией» сна. Но гораздо хуже оказалось то, что нежную любовь Норы он принимал за жалость. Она находила это ужасно несправедливым – но и с собой ничего не могла поделать; довольно часто, особенно когда Тоби налетал лбом на стену или нечаянно смахивал со стола чайную чашку, ей хотелось взять его головенку в ладони, прижать к себе и не отпускать. А Тоби – то ли он был слишком мал, чтобы в таких случаях задавать ей вопросы, то ли, наоборот, стал уже достаточно взрослым и все понимал – вполне мог и зубами от злости заскрипеть, если Нора, не сдержавшись, слишком бурно проявляла свои материнские чувства. Сейчас он был как раз в том возрасте, когда мальчику подобные проявления чувств кажутся просто невыносимыми.
К счастью, однако, ему пока что даже в голову не пришло спросить, чего это она сидит рядом с ним на корточках у пересохшей речки и делает вид, что очень внимательно его слушает.
– Смотри, – сказал ей Тоби. – Видишь?
Она посмотрела. Берег ручья и впрямь был испещрен следами, но все они казались знакомыми: отпечатки лап скунса и дикобраза, гладкий извилистый след какой-то змеи, пересекавшей заболоченное пространство.
– Ты не туда смотришь, – возмутился Тоби. – Смотри вон туда. Видишь, какие глубокие следы?
Он указал на округлую вмятину размером с небольшую тарелку, а потом и пальцем ее обвел, что придало странной вмятине сходство с сердечком из детской книжки с картинками.
– А еще какие-нибудь следы есть? – спросила Нора.
И Тоби показал ей еще несколько мест, где за мох зацепились клочья какой-то рыжей шерсти – гривы чудовища, как он утверждал; такие же клочья шерсти они обнаружили и чуть дальше, на старой звериной тропе, с обеих сторон заросшей пожухшей от жары травой.
– Должно быть, оно в ту сторону направилось, – сказал Тоби. – Ишь сколько камней своими лапищами вывернуло.
– Ты хоть представляешь себе, как это «оно» выглядит?
– Ну, оно наверняка довольно-таки большое. – В качестве доказательства он подвел мать к разросшемуся кусту каркаса. Его ветки со всех сторон были общипаны буквально догола. А немногочисленные уцелевшие плоды, сморщенные и похожие на оранжевые игрушечные шарики, остались висеть только у самого ствола.
– Видишь, как оно их объело?
– Ни одно живое существо не в состоянии так быстро расправиться с ягодами каркаса во время засухи, Тоб. – Нора начинала раздражаться. – За исключением Джози,