Психоаналитик. Шкатулка Пандоры. Андрей Шляхов
Прямиком от тебя он поднялся наверх и сразу же потащил меня в спальню снимать напряжение. И знаешь, что он сказал мне?
– Не знаю и знать не хочу!
– Что все вокруг сволочи, одна я человек!
Грациозно покачивая бедрами, Анна вышла в коридор, закрыв за собой дверь немного резче, чем требовалось.
– Сволочь! – прошептала Тамара Витальевна. – Такая же сволочь, как и Макс! Все вокруг сволочи…
Какими бы разными ни были люди, но на чем-нибудь они непременно сойдутся во взглядах.
Тамара Витальевна переехала из гостиной в ванную, а оттуда в спальню. Ее коляска имела электрический привод, но в минуты гнева Тамара Витальевна им не пользовалась, предпочитая вращать колеса руками, чтобы дать хоть какой-то выход негативным эмоциям. Не в голос же выть, в конце концов, чтобы невестка, будь она трижды проклята, слушала и радовалась.
Подъехав к кровати, Тамара Витальевна застопорила кресло, но перебираться с него в кровать не торопилась. Поставила локоть на подлокотник, подперла запястьем дрожащий подбородок и долго просидела в такой позе, размышляя о том, как ей теперь жить дальше. Точнее не как, а кем – полноправной хозяйкой своей жизни, такой нескладной, но все же своей, или зависимым существом.
Все зависело от завещания, которое оставил ее брат. Если он вообще оставил какое-то завещание, несмотря на то что часто о нем упоминал. Верить Максиму на слово было, мягко говоря, опрометчиво, он принадлежал к тем людям, про которых принято говорить «соврет – недорого возьмет». А еще он был человеком настроения, что, в общем-то, нехарактерно для бизнесменов его масштаба, привыкших твердой рукой обуздывать свои эмоции и сглаживать перепады настроения. Возможно, что на работе Максим был именно таким, Тамара Витальевна никогда не видела брата в рабочей обстановке, но дома он вел себя по-всякому, как заблагорассудится. Только в одном брат проявлял постоянство – в подчеркивании того, что он никому ничего не должен. Тамара Витальевна прекрасно понимала, для кого это говорилось, но неизменно делала вид, что это заявление не имеет к ней никакого отношения. Она предпочитала демонстрировать позитивное отношение к жизни, делала вид, что не обращает внимания на то, на что его не стоит обращать, что не помнит обид, но обиды все копились да копились, и когда-то их количество, согласно законам диалектики, должно было перейти из количества в качество. Иначе говоря – в определенный момент уже невозможно притворяться всепрощающей, не помнящей зла особой. Сквозь тонкий налет цивилизованности проглянет такая фурия[2], что только держись!
2
Принято считать, что дни «не залаживаются» с утра. Так и говорят: «День сегодня дурной, с утра не заладился». На самом деле все начинается не с утра, а с ночи. Дурная ночь предвещает дурной день, и никак иначе.
Сначала все было хорошо. Михаил быстро, нигде не «застаиваясь», доехал до дома, пожарил себе отбивную с картошкой, вкусно поел, выпил два стакана терпкого зеленого чая, почитал на сон
Фуриями в Древнем Риме назывались три богини мщения (древние греки называли их эриниями). Драматург Эсхил изобразил их отвратительными старухами со змеями вместо волос и налитыми кровью глазами.