Аччелерандо. Чарльз Стросс
и беспокоиться о нем нет нужды.
– Знаешь, порой мне хочется никогда не сходить с поезда, – откровенничает Аннет, ожидая, когда принесут заказанный ею mismas bhat – ресторан обслуживает непальская сеть быстрого питания. – Проехать себе Париж… Ты только представь: засыпаешь в своем вагоне, просыпаешься в Москве, пересаживаешься на поезд во Владивосток – и уже там через трое суток.
– Это если через границу пропустят, – Манфред хмыкает. Россия – одно из редких мест на земном шаре, где еще могут спросить паспорт, а заодно и полюбопытствовать – не антикоммунист ли ты часом? А может, когда-то им был? Буйное прошлое все не оставляет эту страну; ее история будто отмотала свой ход до убийства Столыпина – и повторяется все как встарь. Не прекращается война с врагами народа – беглым русским олигархатом и рэкетирами, доящими интеллектуально-собственническую сферу. Словом – психология образца былого века и непреходящие последствия марксистско-объективистского опыта последнего десятилетия.
– Ты что, взаправду внештатный агент ЦРУ? – Аннет приоткрывает в улыбке свои обескураживающе-алые губки. – Я с ними иногда кое-чем делюсь… ничем таким, за что меня можно было бы уволить.
Манфред кивает.
– У моей женушки есть доступ к их каналам. Никаких препон.
– У твоей?.. – Аннет осекается. – У той самой, что была в «Де Вильдеманне»? – Тут Аннет видит, как меняется выражение лица Масха. – О, бедняга. – Она поднимает бокал. – Я так понимаю, у вас не сложилось?
– Это несложно понять, если знаешь, что шлешь весточки жене через ЦРУ, а она тебе отвечает от имени федеральной налоговой службы.
– Знаешь, где-то через пятилетку ты мне эти слова простишь, но… – Аннет морщит лоб, – …не думаю, что вы подходите друг другу.
В ее интонации есть что-то от вопроса – и снова Манфред подмечает, как хорошо ей удается играть с подтекстами.
– Не знаю, подходит ли мне кто-то в принципе, – замечает он неуверенно. На то есть веские причины: Манфреда не оставляет чувство, что разлад с Памелой, возможно, имел и такие причины, какие не вменить в вину никому из них. Словно бы кто-то аккуратненько вклинился в их союз и провел демаркационную линию. Иногда он самому себе кажется существом ведомым – и это тревожит, ибо смахивает на первую ласточку шизофрении. Не пора ли взламывать метакортекс? Нет, пожалуй, рановато. Но… Прямо сейчас ему будто бы очень нравится Аннет – особенно будучи самой собой, а не биологической шестерней «Арианспейс». Но та часть Масха, что все еще является изначально человеческой, даже и не знает, насколько можно доверять самому себе.
– Я просто хочу быть самим собой, – озвучивает он мысль. – А ты?
Аннет пожимает плечами; объявившийся наконец официант ставит перед ней блюдо.
– Я просто малышка из Парижа, чего уж там. Вульгарный цвет сирени, взращенный на руинах Евросоюза, самого себя развалившего до самого фундамента.
– Понял-понял. –