Аччелерандо. Чарльз Стросс
врывается в комнату, широко открыв свой мозг для роя круговых диаграмм и кривых роста – образов, рождающихся в причудливом фазовом пространстве его ПО для корпоративного управления.
– У меня есть идея, в которую вы, быть может, не сразу поверите, – декламирует он, скользя мимо досок информации, где на манер экзотических бабочек распяты на булавках церковные объявления, перешагивая через свернутые ковры и стопки оставшихся после распродажи лэптопов, проходя мимо церковного радиотелескопа, который служит еще и птичьей кормушкой и поилкой в саду миссис Мюрхаус. – Вы здесь пять лет, и по вашим счетам я заключаю, что церковный доход преступно мал. Его едва ли хватает на погашение аренды, но вы ведь акционер шотландской атомной станции, верно? Бо́льшая часть религиозных фондов заполнены благодаря щедрому пожертвованию одной из ваших прихожанок перед отходом к точке Омега [55], верно?
– Хм. – Священник бросает на него строгий взгляд. – Не имею права делиться с кем-либо сведениями об эсхатологических инвестициях церкви. Но откуда вы все это взяли?
Они каким-то образом оказались в покоях настоятеля. Над спинкой видавшего виды офисного кресла висит огромный гобелен в раме, изображающий рушащийся космос в час Конца Времен: мертвые галактические скопления с эсхатическими сферами Дайсона летят навстречу друг другу и Большому Сжатию [56]. Святой Типлер Астрофизик с одобрением взирает на эту картину сверху, кольцо квазаров образует нимб вокруг его августейшей главы. Плакаты возглашают строфы Нового Евангелия: «Космология – свет, сомнения – тьма» и «Да пребудьте вечно в моем световом конусе» [57].
– Может, вам что-нибудь принести? Чашку чая, зарядку для девайса? – вопрошает у гостя настоятель.
– Кристаллический мет? – с надеждой спрашивает Масх и глупо улыбается, таращась на виновато мотающего головой священника. – А, не валнайтесь. Я только шуткую. – Подавшись с хищным видом вперед, он выдает полушепотом, с придыханием: – А я, между прочим, я все знаю о ваших спекуляциях с фьючерсами на плутоний. – Он многозначительно стучит пальцем по оправе краденых «умных очков». – Эти штуки не просто оперируют инфой, они над ней ду-у-у-умают. И я знаю, куда подевались все деньги.
– Так что ты предлагаешь? – спрашивает настоятель ледяным тоном, без благостных ноток, что звучали прежде. – Мне теперь придется отредактировать воспоминания из-за тебя, грешник. Я-то думал, что совсем об этом забыл. И теперь какие-то мои частицы не сольются в конце времен со Всевышним – из-за тебя, опять же.
– Не сымай рубаху, падре, – смысл спасать сарай, когда хата погорела? Ты ж сечешь, что друзя твои все равно ни фига не секают, а?
– Что тебе нужно?
– Лады. – Огорченный Масх отстраняется. – У меня есть… – Он запинается, и по его лицу расползается крайнее замешательство. – У меня есть… лангусты! – наконец-то объявляет он. – Искусственно выведенные и выгруженные
Согласно христианскому учению Тейяра де Шардена – конечная точка эволюции бытия, характеризуемая наибольшей сложностью и одновременно гармонией организации, осознанностью и всеобщим единением.
В космологии – один из возможных сценариев будущего Вселенной, в котором расширение Вселенной со временем меняется на сжатие.
Гиперповерхность в пространстве-времени (чаще всего в пространстве Минковского), ограничивающая области будущего и прошлого относительно заданного события.