Троя. Величайшее предание в пересказе. Стивен Фрай
будто трубит в рог.
– Если выйдет по-отцову, дворец отойдет Фоку, – проговорил Теламон.
– Гнусный маленький спиногрыз, – пробормотал Пелей, – надо бы его проучить.
– Нам под силу и не такое, – сказала Эндеида. Затем перешла на шепот: – Эак собирается устроить пентатлон в честь Артемиды. Сдается мне, нужно убедить малыша Фока участвовать. А теперь слушайте…
Никогда прежде Фок так не воодушевлялся. Пентатлон! И старшие братья подталкивают его участвовать. Ему всегда казалось, что он им не очень нравится. Может, все потому, что он слишком маленький, на охоту с ними ему рано. Наверное, теперь считают, что он дорос.
– Предстоит тренироваться, – предупредил его Пелей.
– Ой да, – сказал Теламон. – Нельзя же тебе выставить себя болваном перед царем и придворными.
– Я вас не подведу, – пылко заверил их Фок. – Буду тренироваться все дни напролет, честно.
Укрывшись в рощице неподалеку, Теламон и Пелей наблюдали, как младший брат кидает диск в поле за дворцовыми стенами. Получалось у него до неприятного хорошо.
– Как такому карапузу удается кидать так далеко? – проговорил Теламон.
Пелей взялся за свой диск и взвесил его на руке.
– Я смогу и подальше, – сказал он. Прицелившись, замахнулся, свернулся пружиной и выпустил диск. Тот плоско и стремительно рассек воздух и попал Фоку точно по затылку. Мальчик рухнул без единого звука.
Братья ринулись к нему. Фок был совершенно мертв.
– Несчастный случай, – прошептал переполошившийся Теламон. – Мы тренировались, а он оказался на пути у твоего диска.
– Даже не знаю, – побледнев, выговорил Пелей. – Нам разве поверят? Весь двор знает, до чего он нам не нравился.
Посмотрели на труп, переглянулись, кивнули и сжали друг другу предплечья, тем самым закрепляя бессловесные узы. Через двадцать минут они уже забрасывали сухой листвой и веточками черную землю, под которой погребли тело своего единокровного брата.
Когда во дворце и окрестностях прошел слух о пропаже царевича Фока, никто не метнулся искать его с бόльшим рвением, нежели Эндеида и ее сыновья. Пока Эндеида гладила по руке ненавистную свою соперницу Псамафу и изливала обнадеживающие речи ей в уши, Теламон и Пелей шумно присоединились к поисковой суматохе.
Царь Эак выбрался на крышу дворца и голосом все более заполошным принялся выкликать с верхотуры имя возлюбленного юного сына своего, и клич его несся над полями и лесами во все стороны. Прервал его крики застенчивый кашель. К нему приблизился перемазанный грязью и сажей старый раб.
– Ты что тут делаешь?
Старик низко поклонился.
– Прости меня, владыка царь, я знаю, где юный царевич.
– Где?
– Я выхожу на эти крыши ежедневно, твое величие. Труд мой в том, чтобы крепить кровлю тростником и смолою. Примерно в полдень глянул я вниз и увидел. Я видел все.
Кровельщик отвел царя к тому месту, где братья