Тяга к свершениям. Андрей Васильевич Меркулов
к старушке, которая, казалось, пребывала сейчас в некотором смущении от того, что стала невольной свидетельницей столь неприятной ситуации.
– Вы слышали – часовые пояса хотят объединить? – сказала ей Юлия Романовна, как ни в чем не бывало.
– Да. А нас на одно время с К-ком перевести, – быстро подхватила старушка, обрадовавшись возможности начать разговор на отвлеченную тему.
– Это что же делают?! Как в организме все нарушают – на целый час время назад переводят! – возмутилась Юлия Романовна.
– Хотят меньше часовых поясов сделать, – сказала старушка.
– Да, да, да. Объединение поясов… на час ближе к Москве… А я плевать на них хотела! Всю жизнь солнце вставало в одно время, а сейчас, вдруг, решили, что нужно на час ближе к Москве сделать. Ведь это же природа, весь организм перестраиваться должен! Для меня, например, это вообще ужас. А представьте у кого маленькие дети? Каково им такие изменения переносить – надо еще час спать, а на улице уже рассвело.
Всю свою речь Юлия Романовна говорила громко, экспрессивно, расставляя акценты на отдельных словах, так что на первый взгляд могло показаться, что этот вопрос был для нее очень значимым и принципиальным. Но достаточно было присмотреться чуть-чуть внимательней, чтобы заметить, что внутренне она оставалась, похоже, совершенно безразлична к этой теме: несмотря на протестное и гневное смысловое содержание ее монолога, в голосе ее не прозвучало ни одной по-настоящему чувственной агрессивной нотки; дышала она по окончании такой эмоциональной речи размеренно и ровно, а глаза, хоть и были приоткрыты более чем обычно, но вместо блеска и огня в них отражалось холодное спокойствие.
После окончания речи Юлии Романовны в комнате стало тихо: никто из присутствующих не знал ни чем ответить, ни для чего вообще стоило бы вступать с ней в полемику. Вдруг образовавшуюся тишину разрушил громкий и резкий звук дверного звонка. Марина встала и быстрым шагом направилась в коридор открывать дверь, а вместе с ней подскочила и побежала вслед за мамой Алина.
– Приехал, наконец-то, – сказала Юлия Романовна.
– Ой! я пойду, пожалуй, – засуетилась соседка. Вставая, она, следуя непременной старческой привычке, повернулась и посмотрела на кресло, где только что сидела, желая удостовериться, что случайно не оставила чего-нибудь.
– Что вы! Зачем же вы уходите? Поужинайте вместе с нами, – принялась останавливать ее Юлия Романовна.
– Нет, нет. У меня еще стирка сегодня дома – я и так уже засиделась, – поспешила успокоить ее старушка и, попрощавшись с Леонидом Федоровичем, вышла в коридор. Юлия Романовна тоже встала и проследовала за ней, решив соблюсти приличия и проводить гостью.
Оказавшись в коридоре, пожилая соседка надела свои тапочки и, попрощавшись со всеми, кое-как выбралась из квартиры на лестничную площадку. Сделала она это с заметным трудом, потому что в узкой прихожей, в которой разминуться и двум взрослым людям составляло уже проблему, раздевался