Ошибка сказочника. Алексей Владимирович Ларин

      Пролог

      Мальчишка стоял, опираясь локтями на гладкий мраморный парапет балкона, и смотрел на лежащий внизу за рекой город. Хоть уже и стемнело, но было не особенно поздно, он знал это. Однако людей на улицах не было видно, и шума, шума города, к которому он привык, который чувствовал всегда, даже самой глубокой ночью, тоже не слышалось.

      Было тихо. Так тихо, что изредка в текущей под балконом реке слышался плеск крупной рыбы. Редкие огни города освещали улицы и площади, да что-то мелькало вдали, видимо на самой окраине. Но все ближние дома, все, которые мальчишка мог видеть, все были темны и глухи. Город погружался в ночь с закрытыми ставнями. Это был другой город, это был другой Волхов.

      Мальчишка переводил взгляд с города на небо, следил за поднимающейся в безоблачном небе луной. Луна была та же. Это было странно, но Луна была та же. И даже созвездия, которые мальчишка помнил, были те же. Он нашёл Большую Медведицу, нашёл Кассиопею. Отец показывал ему Близнецов, показывал Малую Медведицу и Полярную звезду, но мальчишка забыл, где их искать, и, если честно, не особенно и пытался.

      Мысли путались. Он был не в состоянии задержаться ни на одной дольше, чем на пару секунд; вихрь эмоций захлёстывал его, не давая сосредоточиться и толком осмыслить происходящее.

      Ещё утром… нет… ладно, не утром. Ещё неделю назад всё было просто и понятно. Всё было скучно, тоскливо, противно, но понятно. Сейчас не понятно ничего. И меньше всего – как он оказался там, где оказался.

      Его не может быть здесь. Самого этого места не может быть. И однако он здесь, и место то самое, и всё так, как говорил Алексей Иванович. Он сказал правду!

      Засада в том, думал мальчишка, что никто в эту правду не поверит. Что бы и как бы он ни рассказывал про сегодняшний день, ему не поверит никто. Даже мама. Даже баба Нина, которая верила вообще всему. Даже тому, что он целовался с Микой.

      Мальчишка фыркнул. Он фыркал всегда, когда вспоминал про Мику. Вообще-то, её звали Микаэла, и, наверное, родители рассчитывали, что из неё вырастет прекрасная изящная иностранка, которая выучится и уедет на Запад, и выйдет замуж за какого-нибудь Ортегу или Квальяреллу, и станет у неё всё в апельсине и шоколаде. А выросла толстая некрасивая плакса, с брекетами и очками, которую шпыняли все кому не лень.

      Мальчишка считал, что поделом. Нечего было выпендриваться и воображать из себя хрен знает что. Ладно, хоть не Хилари назвали