Королева Бланка. Владимир Москалев
ли мы подавить его в зародыше, не опоздаем ли. Но не думаю, чтобы враг был так уж скор на руку.
– Откуда такие сведения? – подал голос Ла Руа. – Надежны ли они? Можно ли им верить?
– Вполне; их доставил преданный короне человек.
– И он назвал имена? – спросил епископ Бове.
– Безусловно. Сейчас вы услышите их. Герцог Бургундский, Ангерран де Куси, Раймонд Седьмой Тулузский, герцог Бретонский со сворой родственников из дома Дрё… граф Тибо Шампанский…
– Тибо?! – разом воскликнули несколько человек, едва ли не все. – Но ведь он…
Так и осталась недосказанной фраза. Тем не менее все хорошо поняли ее: любовь Тибо к Бланке Кастильской уже ни у кого не вызывала удивления. Новости из королевского дворца мигом проникают во все уголки города, а потом не менее стремительно, как чума, разлетаются по всему королевству.
– Да, граф Шампанский, – громом среди ясного неба прозвучал ответ королевы-матери.
Никто не издал ни звука, настолько все были ошеломлены. И ни один не решился задать вопрос. Всем стало ясно: коли это сказано, стало быть, так и есть. Причина этого – не их ума дело. Но уж, во всяком случае, не королева здесь виновна: надо совсем лишиться мозгов, чтобы рассориться с Шампанью, сильнее которой вассала нет.
– Самое страшное во всем этом то, – снова заговорила Бланка, – что мятежники легко могут перейти на сторону английского короля.
– Тот будет только рад этому, – в тон ей проговорил маршал де Монфор. – Надо полагать, он пообещает этим ренегатам вернуть их земли, которые отнял у них король Филипп, а заодно постарается отобрать у французской короны территории, ранее принадлежавшие Плантагенетам: Нормандию, Анжу, Турень, Овернь, Пуату. Таково положение дел, если только мы правильно понимаем ее величество, обеспокоенную надвигающейся со стороны баронов угрозой.
– В Европе нарастают волнения. Ее беспокоит стремительный рост французского королевства, – продолжала Бланка. – Было время, когда Европа, в пику растущей силе Плантагенета, всерьез опасалась его. Ныне она стала опасаться Франции, которую мой свекор сделал великой и могучей державой. И народы стали поддерживать английского короля. Им нужен баланс. Они не желают усиления ни той стороны, ни другой. Возможен новый альянс, как при Бувине: Плантагенет, его союзники и… наша знать. Кто же это? В первую очередь – те, кто готов перейти на ту или иную сторону в зависимости от того, откуда подует ветер с вихрями золотых монет и сколь велика будет его сила. Считаю этих людей недостойными правителями; смотрю на таких мужей, как на жалких псов, признающих лишь власть кнута, и объявляю им войну! Лижущий зад у льва шакал должен быть уничтожен! Вот откуда взял Иоанн силы. Вот где корни битвы при Бувине.
Советники молчали, восхищенные умом стоящей перед ними женщины. Они начинали понимать, что это не просто опекунша, мать юного короля, супруга покойного Людовика. В их глазах королева Франции становилась мудрым государственным деятелем, правительницей королевства, за которое она