Адское Воинство. Фред Варгас
надо выиграть время. Возьмите пробы как можно позже, потом сообщите, что в процессе исследования была допущена ошибка. И завтра все придется начать сначала.
– Комиссар, – помолчав, сказал Лалонд, – вы понимаете, о чем просите?
– Об отсрочке на несколько часов, не больше. Вы выполняете приказ начальника и действуете в интересах следствия. Обвиняемый в любом случае отправится за решетку. Так разве вы не можете дать ему еще один день?
– Не знаю, комиссар.
– Ладно, Лалонд, без обид. Дайте трубку доктору Ромену и забудьте про этот разговор. Ромен сделает все, что нужно, и не будет трястись как осиновый лист.
– Ну хорошо, комиссар, будь по-вашему, – сказал Лалонд после еще одной паузы. – Однако услуга за услугу. Получилось так, что именно мне передали на анализ веревку, которой были связаны лапы у голубя. Я тоже попрошу вас об отсрочке, меня тут завалили работой.
– Согласен. Займитесь этим, когда у вас будет время. Только найдите хоть какую-нибудь зацепку.
– На веревке остались частицы кожи. Этот парень порезал себе пальцы. Может, даже ободрал. Остается пустяк: найти парня с небольшой ранкой на сгибе указательного пальца. Не исключено, правда, что веревка расскажет нам больше. Она необычная.
– Замечательно, вы молодец, – похвалил его Адамберг: он чувствовал, что молодой Энцо Лалонд пытается сгладить неприятное впечатление, которое произвел своей робостью. – Только не звоните мне в Контору, и на мобильный тоже не надо.
– Понял, комиссар. Позвольте вам сказать еще кое-что: я могу представить заключение не сегодня, а завтра. Но подделывать результаты анализа я не буду. И не просите меня об этом. Если парень виновен, я ничего не смогу сделать.
– О подделке я вас не прошу. Вы в любом случае найдете у него на руках следы бензина. Это будет тот же бензин, которым перепачканы кроссовки, поскольку он держал их в руках, а значит, тот же бензин, который нашли на месте преступления. Парня запрут, в этом можете не сомневаться.
И все будут довольны, произнес Адамберг, повесив трубку и полой рубашки стирая с нее свои отпечатки. И жизнь Момо Фитиля покатится к роковому рубежу, неизбежному и предначертанному заранее.
Вдалеке показалась ферма Леоны, Адамберг вдруг остановился, почувствовав тревогу. В прозрачном воздухе до него донесся вой собаки, долгий, тоскливый, полный безмерного отчаяния. Адамберг побежал к дороге.
Х
Дверь в столовую была распахнута настежь, Адамберг, обливаясь потом, вбежал в маленькую темную комнату – и замер. Долговязое сухопарое тело Леоны было распростерто на каменном полу, вокруг головы была лужа крови. Возле хозяйки, положив свою большую лапу на ее талию, лежал на боку и тихонько поскуливал Лод. Адамберг чувствовал себя так, будто большой кусок стены, отвалившись, прокатился по нему от шеи до живота и затем упал, стукнув его по ногам.
Опустившись на колени, он потрогал горло Леоны, потом запястья: пульса не было. Леона не упала, ее убили, кто-то хладнокровно размозжил